1-й Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус 1778
1-й Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус был учрежден 3 августа 1824 г. Однако его действительная история и его старшинство восходят к ноябрю 1778 г., когда в городе Шклове Могилевской губернии было открыто Шкловское благородное училище. Время становления и развития кадетского корпуса до перевода его в Москву отмечено событиями и биографиями лиц, значительно обогатившими историю российского государства. Корпусной праздник - 24 ноября.
Открытие Шкловского благородного училища неразрывно связано с именем генерал-лейтенанта Семена Гавриловича Зорича. Усыновленный своим дядей, Максимом Федоровичем Зоричем, переселившимся из Сербии в Россию, С.Г.Зорич в одиннадцатилетнем возрасте был зачислен в один из вновь сформированных гусарских полков, а в 17 лет начал действительную службу участием в Семилетней войне 1756-1763 гг., где проявил себя храбрым офицером. Особенно он отличился в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. Под Рябой Могилой его взяли в плен турки, увезли в Константинополь и там заключили в Семибашенный замок. Выпущенный на свободу и награжденный орденом Св.Георгия 4-й степени, в 1776 г. Зорич назначается адъютантом графа Г.А.Потемкина. Вскоре С.Г.Зорич становится официальным фаворитом Екатерины II. В 1777 г. его производят в генерал-майоры. Он получает украшенную бриллиантами звезду, аксельбанты, саблю, плюмаж, запонки и пряжку, огромный дом вблизи Зимнего Дворца, триста тысяч наличными деньгами, великолепное Шкловское имение в Витебской губернии.
В первый же год своего пребывания в Шклове Зорич, желая ознаменовать добрым делом день тезоименитства Екатерины П, взял на воспитание двух малолетних бедных дворян, а в следующие два года на его попечение поступили еще десять воспитанников. С дальнейшим увеличением числа воспитанников он принял решение основать в своем поместье учебное заведение для детей бедных дворян и служилых людей. Право на поступление в училище в первую очередь получали дети преимущественно из Могилевской, Смоленской, Черниговской и других соседних губерний. Училище было открыто в 1778 году, 24 ноября, в день именин государыни. Шкловское благородное училище было создано по образцу французской Бриеннской школы. Как писал один из современников Зорича, «был взят им образец французский - военный строй, режим, язык, но дух царил там чисто русский...»
Об основании Шкловского благородного училища С.Г.Зорич донес императрице и получил в ответ от Екатерины II благодарственное письмо следующего содержания: «Господин генерал-лейтенант и Шкловского благородного училища славный основатель, рапорт Ваш от 21-го мая я получила и относительно воспитанников Шкловского благородного училища, желающих определиться в военную службу в Черноморском флоте 23-х и столько же в артиллерию, а трех в кавалерию, а всего 49 человек, коих вы доброе поведение аттестуете, я определить повелела и изъявляю вам здесь мое благоволение за труды и попечение ваше, употребляемое вами на преподавание правил службы и благонравия полезными мне и Государству моему сделать их могущих. Посылаю вам благоволение. Екатерина». Основание Шкловского благородного училища описано писателем Марком Алдановым в его трилогии «9 Термидора», «Чертов Мост» и «Ключ», герой которой Штааль был одним из первых учеников этого училища.
Со временем при училище были построены манеж, большой зоологический музей, библиотека, на покупку книг которой истрачено восемь тысяч рублей, и даже картинная галерея с произведениями Рубенса, Тернера, Веронезе. В разное время учебные классы училища пополнились купленными на деньги Зорича зоологической коллекцией, физическими приборами, четырьмя медными единорогами, глобусами, географическими картами, моделями машин и другими учебными пособиями. Училище скоро приобрело славу учебного заведения, дающего прочную общеобразовательную подготовку. Когда у Зорича были деньги, он ничего не жалел для своих питомцев. Если же Зорич проигрывался в карты, то воспитанники сидели без сластей и карманных денег, а воспитатели – без жалованья. Но ни те, ни другие на графа не сердились. Ему вообще прощались все грехи.
Первое время училище размещалось в небольшом флигеле, рядом с домом самого С.Г.Зорича. К 1792 г. на правом, высоком берегу Днепра, было отстроено новое трехэтажное каменное здание училища и два деревянных флигеля для лазарета и музыкальной команды.
Первоначально училище состояло из 2-х пехотных рот (гренадерской и егерской) и 2-х кавалерийских взводов (кирасирского и гусарского). Каждое из этих подразделений имело свою особую парадную форму, однако в обычное время все носили одинаковую упрощенную одежду. В 1785 г. училище получило право на производство своих выпускников в офицеры и в этом же году произвело первый выпуск из 7 человек. Шкловское благородное училище в царствование Екатерины П было всего третьим сухопутным военно-учебным заведением (в эти годы гремели славой Морской, 1-й и 2-й кадетские корпуса), готовившим офицерские кадры для российской армии. В 1786 г. училище выпустило 15 человек, в 1787 г. - 18 человек. На протяжении последующих пятнадцати лет из него ежегодно выпускалось по 30 человек. Большинство выпускников определялось на военную службу. Зорич снабжал их обмундированием и деньгами, а некоторым давал от себя даже прислугу и экипажи с лошадьми.
Пышно был отпразднован выпуск 1792 года. Воспитанникам была сшита новая, парадная форма. На школьном дворе, где по средам и субботам производились занятия по строевой подготовке и гимнастике, были построены все четыре эскадрона училища: кирасиры в палевых колетах, гусары в светло-голубых мундирах, гренадеры в темно-синих и егеря в светло-зеленых куртках. Развевались знамена с рисованными по атласу знаками Шкловского графства. В момент появления перед строем Зорича был троекратно произведен залп из четырех двухфунтовых единорогов. Многочисленные гости, съехавшиеся на праздник со всей округи, были в восхищении. Больше всех сиял сам Семен Гаврилович Зорич.
Императрица Екатерина П высоко ценила офицеров, получивших образование в Шкловском благородном училище и не вмешивалась в его учебный процесс. К 1797 г. число воспитанников достигло 252 человек. Состав кадет был очень разнообразным как по национальному признаку и вероисповеданию, так и по возрасту: от 7-8 до 18-19 лет. При жизни Зорича с 1788 по 1799 гг. образование в училище получили 665 человек. По воспоминаниям выпускника 1788 г. Л.Н.Энгельгарта, «многие воспитанники выносили из училища большие сведения по математике». Первейшей заботой Зорича было подобрать штат наиболее квалифицированных воспитателей и преподавателей. Зорич лично отбирал педагогические кадры для своего училища и делал все для того, чтобы привлечь в Шклов самых лучших педагогов. Многие преподаватели были приглашены из-за границы.
Воспитанник Шкловского училища А.И.Маркевич (1788) стал известным военным ученым-артиллеристом и директором 2-го кадетского корпуса; Н.Н.Петряев (1789) – автором нескольких книг и учебников по математике, фортификации и механике. Офицеры-шкловцы отличились в русско-турецкую войну 1787-1791 гг.: Василий Людвиг (1785), Иван и Петр Каховские (1786), Кузмицкий (1786), Курош (1788). Некоторые из них стали генералами.
Будучи человеком добрым и крайне нерасчетливым, Зорич к концу своей жизни разорился. В 1797 г., учитывая заслуги училища в подготовке военных кадров, Павел I велел причислить училище к казенному ведомству. В 1799 г. Зорич скончался. По указанию Павла I училище было переименовано в Шкловский кадетский корпус. Директором корпуса был назначен полковник В.К.Кетлер.
1 мая 1800 г. В.К.Кетлер получил указание о переводе корпуса в г. Гродно. Это решение было ответом императора на просьбу гродненского дворянства, пожелавшего иметь в своем городе кадетский корпус. 20 мая 1800 г. кадеты в количестве 211 человек на телегах и пешим порядком отправились из Шклова в Гродно, куда они прибыли через три недели. Шкловский кадетский корпус стал именоваться Отделением кадетского корпуса Гродненского. Он был размещен во дворце польских королей и передан в ведение Белорусского губернатора. Ряд воспитанников, окончивших кадетский корпус в Гродно, занимал видные государственные посты: А.А.Закаревский (1802) стал губернатором Финляндии, министром внутренних дел и московским военным губернатором; М.И.Лекс - товарищем министра внутренних дел; В.Р.Марченко - государственным секретарем. В ходе войны 1812 г. отличились выпущенные в конную артиллерию Захаржевский и Тибеньков (вып.1799 г.).
К концу 1806 г. по ходатайству дворян Смоленской губернии император Александр I распорядился перевести кадетский корпус из Гродно в Смоленск. 29 января 1807 г. в Смоленске начал функционировать в составе двух рот Смоленский кадетский корпус. Улица, на которой расположился кадетский корпус, получила название Кадетской. В корпус в основном принимались дети дворян Смоленской, Витебской, Могилевской, Виленской и Гродненской губерний. Воспитанием и образованием в корпусе занимались офицеры, окончившие Шкловский кадетский корпус. Дети, поступая в корпус в 8-9-летнем возрасте, обучались в нем до 18-19 лет и выпускались из корпуса офицерами. В 1811 г. 13 выпускников Смоленского кадетского корпуса впервые были отправлены в Петербург в Дворянский полк при 2-м кадетском корпусе «для обучения порядку военной службы». В 1812 г. в Смоленском корпусе выпуска не было, а с 1813 г. выпускников корпуса стали в обязательном порядке отправлять для получения дальнейшего военного образования в Дворянский полк. В 1812 г. директором Смоленского кадетского корпуса становится полковник А.К.Готовцев.
С началом Отечественной войны 1812 г. и приближением армии Наполеона к Смоленску 73 кадета Смоленского кадетского корпуса были эвакуированы в Тверь, затем в Ярославль, а к концу 1812 г. – в Кострому. При поспешных сборах в Смоленске была оставлена большая часть имущества, вся шкловская библиотека и канцелярская переписка. В Костроме численность воспитанников составляла 100 человек, распределенных по 25 человек по 4 отделениям.
Пребывание Смоленского кадетского корпуса в Костроме отрицательно сказывалось на обучении и воспитании кадет. Размещение кадет было плохим и не отвечало соответствующим требованиям. В Костроме невозможно было найти преподавателей на большинство преподававшихся в корпусе дисциплин. Из-за поспешной эвакуации из Смоленска в корпусе отсутствовали в достаточном количестве учебные пособия. Будучи озабоченным состоянием корпусных строений в Смоленске, сохранностью библиотеки и другого имущества, генерал Готовцев запросил об этом смоленского губернатора. Губернатор ответил: «Здания Смоленского кадетского корпуса с библиотекой и другими вещами по занятии города неприятельским войском сожжены до основания». Такую же судьбу постигла вся документация корпуса, имущество офицеров и чиновников. В 1817 г. генерал-майор Готовцев стал ходатайствовать об уравнении положения Смоленского кадетского корпуса с другими корпусами. Он доносил императору о том, что помимо чрезвычайной ветхости здания, в котором располагался кадетский корпус, в Костроме корпус сталкивается с большими трудностями при содержании кадет в связи с высокими ценами на продукты. Готовцев ставит вопрос о переводе корпуса в Москву. Император поручил генерал-губернатору Москвы Тормасову осмотреть в Москве несколько зданий и дать заключение о возможности размещения в них Смоленского кадетского корпуса. Московским генерал-губернатором были изучены все возможные к тому времени варианты, но они не подходили для кадетского корпуса.
В мае 1818 г. было утверждено новое положение для Смоленского корпуса, которым предусматривался штат корпуса в 500 человек, из которых – 350 строевых и 150 малолетних воспитанников. Посетивший в 1819 г. Смоленский корпус с инспекцией генерал-майор Перский отметил в корпусе чистоту и порядок, а в докладе цесаревичу доносил, что «дом, занимаемый воспитанниками весьма ветх и тесен, а отдаленность корпуса от столицы отнимает у него средства для надлежащего умственного образования кадет, ибо приглашение учителей сопряжено с большими затруднениями».
В течение 5 лет, с 1818 по 1823 гг., продолжался настойчивый поиск приемлемого для размещения корпуса здания. Было принято решение разместить Смоленский кадетский корпус в Екатерининских казармах в Головинском дворце в Лефортово. Первый обоз с имуществом Смоленского корпуса прибыл в Москву в январе 1824 г. В июле Смоленский кадетский корпус полностью был переведен в Москву.
3 августа 1824 г. Смоленскому корпусу повелено было именоваться Московским кадетским корпусом. Корпус разместился в бывшем Головинском дворце, построенном в 1774 г. архитекторами Ринальди и Кварнеги и зодчим Компорози.
Еще в конце XVII века местность по берегам реки Яузы стала притягивать к себе знатных людей, искавших место для строительства загородных усадьб. Вдоль реки были выстроены дворцы двух любимцев Петра Великого: Франца Лефорта и Федора Алексеевича Головина. При щедрой поддержке Петра рядом с дворцами были разбиты большие парки и сады с прудами, соединенными каналами. Со временем оба владения перешли в собственность царя. Преемники Петра продолжали оказывать этой местности предпочтение перед другими московскими царскими дворцами и в свои наезды из Петербурга в Москву почти без исключения останавливались в Головинском дворце. Головинский дворец много раз подвергался пожарам, а в 1753 и 1771 гг. сгорал до основания. В 1774 г. Екатерина II поручила архитектору Ринальди на месте старого Головинского дворца воздвигнуть каменный 4-этажный дворец с несколькими внутренними дворами, украшенный по фасадам колоннадами коринфского ордера.
При Павле I Екатерининский дворец использовался в качестве казарм Московского гарнизонного полка, а потом госпиталя. В 1824 г. повелением императора Александра I Екатерининские казармы со всеми прилегающими к ним угодьями были предоставлены в распоряжение Московского кадетского корпуса. Бывший дворец оказался слишком большим для кадетского корпуса, и в этом здании временно размещались многочисленные учреждения военного ведомства. Директором корпуса был назначен генерал-майор П.С.Ушаков.
Вместе с дворцом корпусу был пожалован сад, разбитый рядом с дворцом по указанию Петра I. 21 июня 1824 г. корпусу было пожаловано знамя. Как вспоминали выпускники кадетского корпуса, приезжавших держать вступительный экзамен десятилетних мальчиков, большей частью детей офицеров, встречал и приводил в почтительный трепет открывавший им входные двери бородатый швейцар, одетый в красного цвета (по цвету погон) украшенную гербами ливрею, с треуголкой на голове, с медалями и крестами на груди. Приехавший из провинции мальчик робко вступал в огромный вестибюль, по обеим сторонам которого была широкая мраморная лестница, украшенная захваченными в 1812 году касками французских кирасир. Лестница вела на второй этаж, где в небольшой нише, над лестницей, стояло мраморное изображение основателя корпуса генерал-лейтенанта С.Г.Зорича.
В Сборном зале на одной из стен висели белые мраморные доски с именами бывших кадет, получивших высшее, боевое отличье — Орден св. Георгия Победоносца. Особый интерес представляла памятная витрина, в которой были помещены портреты императрицы Екатерины II и графа Зорича, между портретами было помещено письмо императрицы основателю Шкловского благородного училища и рескрипт императора Николая I к 50-летию корпуса. Сборный зал предназначался для официальных приемов высокопоставленных лиц, в нем производились парады и устраивались балы в день Корпусного праздника. Зал имел в длину и в ширину по 60 метров, без единой колонны или арки, тяжелый потолок был подвешен на цепях. Массивная люстра украшала потолок Сборного зала.
Мебель во втором зале была белая, лакированная, обтянутая красным шелком, покрытая лаком дверь была украшена позолоченным вензелем «Е II» и государственным орлом. Из этого зала можно было попасть в музей, в котором среди манекенов с историческими формами и других экспонатов стояли пирамиды с маленькими кремниевыми ружьями, подаренными корпусу наследником цесаревичем Александром Николаевичем в царствование императора Николая I.
Столовая вмещала всех кадет корпуса — 400 человек. Широкий проход посредине столовой шел между многочисленными колоннами, за которыми стояли длинные столы, рассчитанные на 20 человек каждый. Эту столовую отсняли кинематографисты в 1915 году для фильма «Отец Сергий». Большие окна правой стороны столовой, а также окна галереи 1-й роты выходили на квадратный внутренний сквер, в углах которого от здания дворца выступали четыре высокие башни, на все три этажа. В конце ХIХ в. в башнях находились уборные.
Корпусная церковь была знаменита тем, что принцесса Анхальт-Цербстская, будущая императрица Екатерина II, приняла в этой церкви православие. У правого клироса стояло в черном кожаном чехле с Гвардейским двуглавым орлом корпусное знамя. На стенах висели черные мраморные доски с именами убитых в боях кадет.
В 1828 г. для Московского кадетского корпуса было издано новое Положение, по которому полагалось иметь, кроме четырех строевых рот, еще одну роту для воспитанников от 10 до 12 лет и особое малолетнее отделение для детей до 10-летнего возраста, численность каждой роты определялась в 110 воспитанников. 1 июня 1830 г. в день рождения императрицы Александры Федоровны приступила к учебе малолетняя рота, численностью в 110 человек, составившая особое отделение корпуса, которое ее величество приняла под свое покровительство. Рота была размещена отдельно от корпуса на Немецкой улице.
В 1826 г. Николай I первый раз посетил кадетский корпус и остался доволен чистотой и порядком, которые поддерживались в корпусе. В 1831 г. император произвел в тронном зале батальонное учение, в строю 8-го взвода кадет стоял наследник цесаревич Александр Николаевич. Летом 1831 г. кадеты в первый раз были выведены в лагерь на Анненгофское поле. С 1832 г. кадет регулярно стали выводить в летний лагерь при селе Коломенском.
В связи с учреждением в Москве в 1837 г. еще одного кадетского корпуса Московский кадетский корпус с 1838 г. стал именоваться 1-м Московским кадетским корпусом, и в том же году ему была пожалована скоба на знамя с вензельным изображением императрицы Екатерины П. 2 апреля 1844 г. корпусу было пожаловано новое знамя, а старое знамя было помещено на хранение в церковь корпуса.
В марте 1850 г. в 1-м корпусе произошел сильный пожар, но большая часть корпусного имущества была спасена.
В конце 60-х гг. Х1Х в. в 1-м Московском кадетском корпусе существовали специальные артиллерийские классы. Программа курса во втором артиллерийском классе кадетского корпуса в 1858-1859 учебном году включала следующие предметы: историю христианской церкви; русскую словесность, состоявшую из : а) объективной части теории словесности; б) субъективной части теории словесности (теории красноречия; теории поэзии); алгебру; аналитическую геометрию; синтетическую статику; физику; неорганическую химию; статистику России; политическую историю; законоведение (законы гражданские; законы военные); артиллерию; фортификацию (крепостная фортификация, атака крепостей, оборона крепостей, минное искусство); тактику.
В 1862 г. от кадетских корпусов были отделены специальные классы, и из них образовали военные училища, а низшие классы были преобразованы в военные гимназии. 17 мая 1864 г. 1-й Московский кадетский корпус был переименован в 1-ю Московскую военную гимназию. Кадеты были разделены по возрастам. Должности офицеров-воспитателей замещались как военными, так и гражданскими лицами. Первым директором военной гимназии стал И.В.Ждан-Пушкин (1864-1872 гг.). В 1878 г. корпус торжественно отпраздновал 100-летний юбилей.
Выпускники корпуса А.Мартынов (1886), В.Комаров (1899), описывая быт 1-го Московского кадетского корпуса в конце Х1Х в., вспоминали: «Вступительный экзамен по Закону Божьему, арифметике, русскому, французскому и немецкому языкам был не очень трудным, выдержавшие его и прошедшие строгий медицинский осмотр будущие кадеты разъезжались до осени по домам и должны были 15-го августа прибыть в корпус. Здесь их встречал и принимал от родителей офицер-воспитатель, сопровождавший «новичков» к каптенармусу, который выдавал чистое белье и полное обмундирование».
28 июня 1882 г. военная гимназия была переименована в 1-й Московский кадетский корпус. Классы, сформированные по возрастам, были переименованы в роты, из двух старших классов была образована строевая рота.
Обмундирование кадет 1-го Московского кадетского корпуса неоднократно менялось, в конце Х1Х – начале ХХ вв. оно состояло из черного суконного мундира с красным воротником и золотым галуном на нем, такого же черного сукна шинели с красными петлицами, черных суконных брюк, кожаного лакированного пояса с медной бляхой, на которой был изображен государственный орел, в солнечном сиянии и фуражки с красным околышем и черным верхом, погон красного цвета с желтым вензелем «Е II» и синим кантом. Пуговицы – 8 на мундире и 5 – на шинели были медные, с тем же орлом, что и на бляхе пояса. Зимой выдавался башлык, длинные концы которого, заправленные под погоны и пояс, перекрещивались на груди, а сам башлык, старательно разглаженный, прикрывал спину. Летом вместо мундира выдавались суровые рубашки. Сапоги были из дубленной желтой кожи и стоило не малого труда превратить их в черные и блестящие.
В баню, находившуюся на плацу 2-й роты, водили два раза в месяц. Заболевшие кадеты, после утреннего чая, являлись врачу, и если он находил нужным, помещались в лазарет. Для заболевших заразными болезнями имелись два «заразных лазарета». Каждый год после возвращения из летнего отпуска производился медицинский осмотр — измерялись рост, вес, объем груди, проверялось зрение.
Николай Веденяпин, окончивший кадетский корпус в 1916 г., вспоминая первые дни, проведенные в корпусе, писал: «Неуютно чувствовали себя «новички» в первые дни корпусной жизни — все было чужое, незнакомое. И твердая кровать, и тонкое одеяло, и строгое требование воспитателя держать руки поверх одеяла, и непривычная прохладность большой спальни, и, наконец, громкий, неожиданный бой барабана или пронзительная «повестка» сигнальной трубы, заставлявшие новичка стремительно вскакивать в 6 часов утра и спешить чистить зубы, умываться, вычистить до блеска сапоги и медные пуговицы мундира, для чего применялась «гербовка» — небольшая дощечка с прорезью посредине, куда вставлялись сразу все восемь пуговиц и чистились при помощи «самоварной мази» до полного блеска.
По второму трубному или барабанному сигналу надо было спешить в строй. Опоздание или неопрятность в одежде, а в младших классах немытые руки и «траурные ногти» влекли за собой наказание — стояние «под лампой» во время 10-минутного перерыва между уроками или лишение отпуска. Окончив осмотр, дежурный офицер-воспитатель командовал — «Рота направо, шагом марш» и, непривычно шаркая ногами, малыши спускались вниз, в столовую к утреннему чаю, где на длинных столах ожидали их аккуратно расставленные фарфоровые кружки с вензелем «Е II» и лежавшие около них французские булки. Как только места были заняты (по 20 человек на стол), прежде чем сесть, пелась молитва. После этого разрешалось сесть; вооруженные большими медными чайниками служители разливали утренний чай. Минут через двадцать по команде вставали, снова пели молитву. И строем поднимались в ротное помещение.
Время от 7 до 8 часов предназначалось для повторения заданных уроков, новичков в первый раз вели в их классную комнату и размещали по партам, по два человека. Во второй день корпусной жизни выдавались совершенно бесплатно: письменные принадлежности, учебные книги, тетради и т.д., кроме того, новички получали по Евангелию, на обратной стороне переплета которого, написано было: «От I Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса кадету первого класса такому-то, Августа 19.. года». Затем мы должны были записать в наши тетради титул Государя, Государыни, Наследника Цесаревича, Главного начальника военно-учебных заведений, директора Корпуса, ротного командира и офицера-воспитателя. После этого воспитатель предлагал собрать деньги на приобретение иконы, которая, снабженная соответствующей металлической дощечкой, должна была сопровождать нас от первого до последнего класса, после чего передавалась в корпусную церковь.
Время от 8 до 11 часов было занято уроками, от 12 до 15 тоже уроками, гимнастикой или строевыми занятиями. В 11 часов был завтрак, а в 15 часов обед. До 1881 года на завтрак давали кусок холодного мяса или котлету с тремя кусками черного хлеба; потом стали давать горячие завтраки, т.е. то же мясо или те же котлеты, зразы и т.п., но с картофелем, рисом, макаронами, фасолью и т.п. Обычно обед состоял из трех блюд. Нельзя не отметить, что Главный начальник военно-учебных заведений Великий Князь Константин Константинович обращал серьезное внимание на кадетский стол. В 1910 году на место ушедшего в отставку эконома, по распоряжению Великого Князя, был назначен Уральского Войска есаул Караулов. В тот же год к столу стали подаваться помимо традиционных котлет, малороссийская колбаса с тушеной капустой, зразы с картофелем, запеченные макароны с мясом и т.д. Во время обеда и ужина на небольшом столике, около средних классов ставилась «пробная порция» для директора корпуса, но директор редко ею пользовался, большей частью он пробовал то, что подавалось на одном из 20-ти столов. Для послеобеденных прогулок кадеты младших и средних классов пользовались прилегающими к дворцу двумя большими «плацами». Кадеты первой роты - дворцовым парком».
Летом кадеты охотно играли в лапту и городки, позже в футбол, зимой играли в снежки, катались на санках с высоких гор, построенных на берегу ближайшего пруда, бегали на коньках и ходили на лыжах. Желающие могли обучаться музыке, пению и разным ремеслам: переплетному, столярному, токарному, для чего имелись особые классы с необходимыми инструментами.
Каждая рота располагала большим залом, в который выходили классные комнаты. В спальной комнате ровными рядами, покрытые серыми одеялами, стояли железные кровати. В голове, над кроватью, была прикреплена металлическая табличка с именем кадета и его личным номером. Таблички вице-унтер-офицеров над кроватью были обведены золотой краской. Традиция требовала, чтобы получившие нашивки кадеты угощали весь свой класс за вечерним чаем пирожными. Некоторые из «нашивочников» назначались «дядьками» в третью роту, где по вечерам должны были помогать дежурному офицеру смотреть за порядком и за тем, чтобы малыши аккуратно складывали на ночь свою одежду на стоявшую около кровати табуретку.
В помещении первой роты имелась библиотека и читальный зал, на стенах которого висели портреты известных писателей и поэтов. В соседней комнате стоял бильярд, хранились винтовки, шлемы и рапиры для фехтования. В помещениях второй и третьей роты находились «снаряды» для гимнастических упражнений. Вечером, от 6 до 8 часов, кадеты под надзором воспитателя готовили заданные уроки, затем пили чай с булкой и вскоре ложились спать.
В 1903 г. корпус отметил 125-летний юбилей и по повелению императора Николая II c 5 ноября 1903 г. стал именоваться 1-м Московским Императрицы Екатерины П кадетским корпусом. В ноябре 1906 г. в очередную годовщину корпуса в Сборном зале была установлена мемориальная мраморная доска, на которой было начертано: «Памятник Державной Основательнице I-го Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса освящен в присутствии Главного Начальника военно-учебных заведений Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича 24 ноября 1906 года». Перед доской на массивном, полированном, гранитном цоколе, окруженном медными цепями, возвышался бронзовый памятник, изображавший молодую императрицу Екатерину II, сидящую на троне.
В начале ХХ столетия в корпусе учился второй сын Великого князя Константина Константиновича князь Гавриил. Учился хорошо, особенно хорошо ему давались иностранные языки. Большую часть времени он проживал в Петербурге, в Мраморном дворце своего отца, но аккуратно приезжал в Москву сдавать экзамены и тогда жил две-три недели в стенах корпуса. Он был знаменщиком своего выпуска. На его кровати висел цигель с надписью: «Его Высочество Князь Гавриил Константинович», но кадеты называли его просто — Гаврюшка. По словам выпускников корпуса, в своей товарищеской среде все были равны и каждый ценился по своим достоинствам или недостаткам. Ни директор, ни воспитатели, ни преподаватели никогда не делали разницы между знатными и менее знатными — для них все были только воспитанниками. Не было разницы между велико- и малороссами, горцами и татарами, финнами и поляками и т.д. Не было и религиозной разницы — иноверцы были освобождены от уроков Закона Божьего, от посещения православной церкви, они ходили в свои храмы и учились у своих церковных пастырей.
Великий князь Гавриил Константинович вспоминал о том, как он начинал учебу в корпусе: «5 сентября 1900 года Иоанчик и я были зачислены в кадетские корпуса: Иоанчик - в 1-й, а я — в 1-й Московский. Отец определил нас в корпуса по их старшинству: Иоанчика, как старшего, — в самый старший корпус, а меня — в следующий по старшинству. Когда дошла очередь до братьев, Константина зачислили в Нижегородский, Олега — в Полоцкий, Игоря — в Петровско-Полтавский и, наконец, Георгия — в Орловский Бахтина. Отец вручил Иоанчику и мне по приказу (за своей подписью) по военно-учебным заведениям, № 100-й, в котором было сказано о нашем зачислении. На следующий день на нас надели однобортные черные мундиры с гладкими медными пуговицами, черными воротниками, с красными петлицами и золотым галуном, красный кушак, черные длинные штаны и фуражки с красным околышем и черной тульей с красным кантом. У Иоанчика были красные погоны с желтой цифрой и буквой, «1.К.», — Первый кадетский, а у меня красные погоны с синим кантом и с желтыми «1.M.» — Первый Московский. Нам полагались черные шинели того же покроя, как у солдат, и простые сапоги с короткими грубой кожи голенищами».
В начале ХХ в. при корпусе открылся музей. 28 ноября 1909 г. император Николай П утвердил нагрудный знак корпуса, который вручался выпускникам, для ношения на левой стороне груди, с предоставлением права воспроизведения знака исключительно корпусу для образования капитала, процент от которого должен был выдаваться ежегодно в виде пособия на обмундирование при производстве в офицеры.
В конце своего существования корпус состоял из трех рот — в третью, самую младшую роту, входили 1-й и 2-й классы, а также одно отделение 3-го класса; во вторую роту входили одно отделение 3-го, 4-й и 5-й классы, а в первую строевую роту – 6-й и 7-й классы. Каждый класс состоял из двух параллельных отделений по 30 кадет в каждом отделении, возглавлявшемся офицером-воспитателем. В корпусе было 350 воспитанников, 16 офицеров-воспитателей.
Вспоминая традиции, существовавшие в корпусе, Николай Веденяпин отметил: «Наибольшим уважением пользовались кадеты, отличавшиеся незаурядной физической силой. Название «первый силач» было самым почетным. Слабосильные, часто ходившие с жалобами на причиненные им обиды кадеты всеми презирались и назывались «фискалами», равно как и те, которые заискивали перед воспитателями и преподавателями, этих называли «подлизами». Не пользовались особой любовью и излишне усердные к наукам, которые назывались «зубрилами». Бывали такие, которые любили щегольски одеваться, таких называли «тоннягами», а тех, которые важничали, «форсилами».
У кадет была своя особая мораль. Обмануть воспитателя или преподавателя не только не считалось предосудительным, но даже казалось каким-то молодечеством. Зато надуть товарища или еще хуже – выдать его, считалось бесчестным. А так как начальство, обыкновенно, в подобных случаях не наказывало обманщика или доносчика, то кадеты расправлялись с ним сами. Иногда на виновного набрасывали сзади шинель, били его и разбегались, прежде чем он успевал прийти в себя и узнать нападавших. Это называлось «сделать темную».
По свидетельству выпускников, наказания в корпусе не были строгими, за мелкие поступки ограничивались выговором или оставляли на некоторое время без отпуска, за более серьезные прегрешения сажали в карцер. Самым строгим и позорным наказанием считалось «спарывание погон», это случалось очень редко. Как отметил Н.Веденяпин, за семь лет его пребывания в корпусе погоны спарывали только два раза. Первый раз – когда только что поступивший в корпус первоклассник присвоил себе перламутровый ножик своего соседа и на вопросы воспитателя — «кто взял ножик» — не признался. Второй раз – в третьем классе, когда учившийся играть па скрипке, но не имевший способности к этому, кадет, обидевшись на учителя музыки, сделал свои физиологические потребности в любимую виолончель этого учителя.
Спарывание погон сопровождалось особой церемонией. После завтрака соответствующая рота строилась в своем ротном зале. Напротив левого фланга становился барабанщик и каптенармус с большими ножницами в руке. Провинившегося приводили из карцера и ставили перед строем. После непродолжительной паузы раздавалась команда «Смирно», входил директор корпуса и в присутствии ротного командира и офицеров-воспитателей произносил назидательное слово о чести мундира и об уважении к нему. Затем ротный командир читал постановление педагогического совета, заканчивающееся словами о том, что совершивший такой неблаговидный поступок не достоин носить форму кадета и наказывается снятием погон впредь до особого распоряжения. По данному директором знаку барабанщик бил «дробь», а каптенармус подходил к провинившемуся и срезал ему погоны, но так что остатки их были хорошо видны. После этого наказанного уводили в карцер, а рота расходилась по классам. Подвергшийся наказанию кадет регулярно посещал уроки, но при построениях роты он всегда стоял отдельно, в нескольких шагах от левого фланга. В столовой он сидел отдельно от своих товарищей за особым столом.
Это тяжелое моральное наказание применялось лишь в редких случаях и только в младших классах, более старших кадет за неблаговидные поступки исключали из корпуса.
По субботам или в предпраздничные дни кадеты, имевшие родных, родственников или знакомых в городе, отпускались в отпуск, те, чьи родители жили в провинции, оставались в корпусе. Для них устраивались поездки в театр, посещения музеев, картинных галерей, древних монастырей и т.д. Кадеты первого класса по воскресеньям группами вызывались в квартиру директора, где его две дочери заботливо кормили малышей пирожными и поили какао или чаем. В субботу и в предпраздничные дни все кадеты, остававшиеся в корпусе, должны были поротно идти в корпусную церковь к всенощной, а в воскресенье и в праздники – к литургии. Стоять в церкви полагалось смирно, можно было только отставить ногу, разговаривать не разрешалось. В Царские дни, после торжественной церковной службы, на которой присутствовал директор и все воспитатели, одетые так же как и кадеты в полную парадную форму, все три роты строились в Сборном зале и проходили церемониальным маршем перед директором корпуса,
Особенно торжественно отмечался корпусной праздник. В корпус привозилась масса декоративной зелени, деревца в кадках, цветы, цветочные гирлянды и прочее. Столовая, обе приемные комнаты, спальня первой роты и Сборный зал превращались в зимние сады. Накануне праздника, 6 декабря, съезжались юнкера петербургских военных училищ, приходили московские юнкера из бывших екатерининцев, приезжали генералы и офицеры, бывшие питомцы корпуса, и все желающие из них получали довольствие и ночлег в его стенах.
В день корпусного праздника с утра происходил съезд гостей и начальства. В 10 часов начало обедни, служит архиерей, поет Чудовский хор. Церковь полна до отказа. После службы парад в Тронном зале с выносом корпусного Знамени, церемониальный марш и выдача наград кадетам, успешно закончившим прошлый учебный год. После парада обед. Каждому кадету, помимо традиционного гуся, бутылка меду, фрукты и большая кружка конфет. Во время обеда играет оркестр Александровского Военного училища. Этим кончался день 24 ноября.
25 ноября – корпусной бал, попасть на который было мечтой многих молодых москвичек. Различных форм и цветов беседки и гроты полны сладостей и прохладительных напитков. Кадеты старательно угощают гостей и развлекают приглашенных дам. Играют два оркестра Московских гренадер, танцы в Тронном зале продолжаются до поздней ночи. Следующий день, 26 ноября, — праздник Георгиевских кавалеров.
Однажды зимой 1915 года первая рота была построена в присутствии офицеров воспитателей и ротного командира. Директор корпуса сообщил о том, что проведший свой летний отпуск на фронте, в одном из Сибирских стрелковых полков, кадет 7 класса Игорь Курилко за проявленную в бою храбрость, награжден Георгиевским Крестом 4-й степени. Директор лично прикрепил к гимнастерке кадета полученную награду.
Перед Рождеством того же 1915 года произошел характерный для кадетского быта случай. Полковник Горовой, преподававший космографию, в ясные, морозные вечера брал с собой кадет 7-го класса в находившуюся в парке корпусную обсерваторию. В то время как более прилежные ученики знакомились с вселенной, остальные гуляли по парку и иногда, знакомились с дочерьми корпусного персонала, забывали вернуться в роту до закрытия входных дверей. Тот, кто опаздывал, проникал в корпус после закрытия дверей корпуса по водосточной трубе, по которой можно было добраться до навеса над подъездом и оттуда, через окно, в одну из классных комнат.
Как-то дежурный офицер, капитан Фрейерс, обнаружил гулявших в парке и позвал их к себе, но, пользуясь темнотой, никто к нему не подошел, наоборот, все бросились врассыпную, и убегая, кто-то крикнул «сыщик»! Капитан Фрейерс, придя в роту, приказал немедленно запереть входные двери, а роте построиться; построение затягивалось до тех пор, пока все гулявшие, воспользовавшись спасательной трубой, не были в казарме. Перекличка показала, что все кадеты в строю, на своих местах. Ротный командир полковник Шешковский потребовал немедленного признания от гулявших по парку. Молчание было ему ответом. Утром, в день роспуска на Рождественские каникулы, требование было повторено директором корпуса с добавлением, что вся первая рота останется без отпуска до тех пор, пока не явятся все виновные. Надо было знать, что значил для тех, кто ехал далеко, например, в Красноярск, каждый лишний день отпуска. Рушились многие надежды, менялись заманчивые планы 17-летних юношей. Настроение у всех было плохое. Но никому и в голову не могло прийти выдать товарища. На следующее утро виновные сами явились к начальству, и рота была освобождена от наказания.
Электрическое освещение в корпус было проведено зимой 1909 года, до тех пор корпус освещался керосиновыми лампами. Все огромное здание корпуса еще в 1917 году отапливалось большими кафельными печами, которые топили служители из старых солдат. В 1910 г. в церкви корпуса на черных мраморных досках были начертаны имена 57 бывших воспитанников кадетского корпуса, отдавших жизнь в боях в боях за Отечество.
Часто и совершенно неожиданно корпус посещал Главный начальник военно-учебных заведений Великий князь Константин Константинович. Приезжая в Москву, Великий князь всегда останавливался в квартире директора корпуса. Когда в Москву приезжал император, строевая рота ходила его встречать на Красную площадь. Во время торжеств, посвященных столетию Отечественной войны 1812 г., строевая рота принимала участие в параде на Бородинском поле, все кадеты получили юбилейную медаль. В 1913 году — в год 300-летия царствования Дома Романовых — старшие кадеты ездили в Петербург и участвовали в групповой гимнастике перед Царским павильоном.
Перед летними каникулами на корпусном плацу устраивались состязания по стрельбе из малокалиберного оружия, по гимнастике, по фехтованию. Победители получали призы. Первым призом был корпусной жетон, выполненный в форме ромба, увенчанного короной, с кольцом для ношения на цепочке. На лицевой стороне, покрытой красной эмалью, в центре надпись: I.М. По внешнему краю ромб обрамлен белой лентой с голубой окантовкой и надписью: «Бойся бога, чти царя, уважай власть, люби братий». В верхнем углу – вензель «Е II», в нижнем: буква З (Зорич). Оборотная сторона покрыта белой эмалью. По внешнему краю жетон обрамлен красной лентой с надписью: Шклово 1778, Смоленск 1807, Кострома 1812, Москва 1824.
В конце апреля в 7-м классе заканчивались регулярные уроки. Веселое, приподнятое настроение выражалось в радостной песне, которую пели семиклассники проходившим мимо их помещения кадетам второй роты: «Звери, в школу собирайтесь, барабан пробил давно. Не толкайтесь, не ругайтесь, Дурново глядит в окно. Буки аз, буки аз, счастье в грамоте для вас. Уж покинул воспитатель дома теплую кровать, и спешит преподаватель на урок не опоздать. Буки аз, буки аз, все науки лишь для вас».
Выпускные экзамены все ожидали с трепетом, но и с надеждой на помощь товарища. Интересный случай сообщил один из выпускников корпуса Рерберг: «Выпускные экзамены происходили в большом новом гимнастическом зале, у каждого был свой небольшой столик и стул, расстояние до соседа во всех направлениях было не менее трех, четырех шагов, так что подсказать или передать шпаргалку было невозможно. Шел выпускной экзамен по математическому анализу. Мне удалось сразу найти решение задачи. Через несколько столиков сидит мой друг Н. Храбров и взглядом просит помощи. Как ему помочь? Между столиками ходят воспитатели, преподаватель и инспектор классов полковник Дурново. На промакашке я быстро написал ответ и начало анализа. Проходит наш воспитатель, и я тихо говорю ему: «Господин полковник, у Храброва нет промокашки, пожалуйста, передайте ему мою». Жуткий момент — как отнесется он к моей просьбе? Но воспитатель не только гувернер, он одновременно верный друг кадета. Полковник Кузьмин-Караваев спокойно берет промокашку и, проходя мимо, кладет ее на стол Храброва».
Далее Рерберг вспоминал: «Моему 138-му выпуску повезло. В Москву прибыл Государь и пожелал посетить наш корпус. Все три роты были построены в Тронном зале и стройно ответили на приветствие вошедшего в зал императора Николая П. Останавливаясь, милостиво беседуя с некоторыми кадетами, Государь обошел строй и отправляясь дальше в расположение 2-го Московского кадетского корпуса, приказал освободить кадет от оставшихся экзаменов. Громкое «ура» сопровождало уход императора! Кто из присутствовавших мог тогда себе представить то, что произошло всего лишь через девять месяцев, в феврале 1917 года? Но в тот момент мы были счастливы, окончен корпус — первая ступень жизненного пути будущего офицера. «Ура, мы больше не кадеты, мы юнкера, мы юнкера...»
Прежде чем окончательно покинуть стены кадетского корпуса, окончившие курс кадеты присутствовали в корпусной церкви на благодарственном молебне, по окончании которого, преклоняя колена, прощались с корпусным знаменем и получали от священника последний подарок корпуса — серебряную, позолоченную, овальную иконку, на обратной стороне которой были выгравированы: имя и фамилия кадета и надпись «От I Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса», а по ранту — «Спаси и сохрани».
Директорами кадетского корпуса последовательно были:
1. Генерал-майор С.Г.Зорич 1787-1799;
- 2. Полковник В.К.Кетлер 1799-1812;
- 3. Полковник А.К.Готовцев 1812-1820;
- 4. Генерал-майор П.С.Ушаков 1820-1831;
- 5. Генерал-майор П.П.Годеин 1831-1832;
- 6. Генерал-майор К.П.Ренненкампф 1832-1834;
- 7. Генерал-майор А.О.Статковский 1834-1837;
- 8. Генерал-майор Н.П.Анненков, Пажеский корпус 1837-1843;
- 9. Генерал-майор Л.В.Давыдов, Пажеский корпус 1843-1844;
10. Генерал-майор М.Ф.Фон-Брадке 1844-1849;
11. Генерал-майор П.А.Грессер, Пажеский корпус 1849-1851;
12. Генерал-майор В.П.Желтухин, Горный корпус 1851-1854;
13. Генерал-майор В.Н.Лермонтов, 2-ой кадетский корпус 1854-1863;
14. Генерал-майор И.В.Ждан-Пушкин 1863-1872;
15. Генерал-майор М.Я.Попелло-Давыдов 1872-1883;
16. Генерал-майор А.Н.Хамин 1883-1892;
17. Генерал-лейтенант А.И.Завадский 1892-1904;
18.Генерал-лейтенант В.В.Римский-Корсаков, Полтавский кадетский корпус
1904- 1918.
Последним директором корпуса был генерал-лейтенант Владимир Валерьянович Римский-Корсаков, родственник известного русского композитора. По свидетельству современников, это был отлично образованный и прекрасный педагог и мягкий человек. Благодаря отеческому отношению к кадетам, он пользовался искренним уважением и любовью своих воспитанников. В.В.Римский-Корсаков окончил Полтавский кадетский корпус, Александровское военное училище. В течение многих лет он был инспектором классов, а затем и директором 1-го Московского кадетского корпуса, которым руководил до самого закрытия в 1918 г. По свидетельству современников, под его командованием кадетский корпус по уровню общеобразовательной подготовки превосходил многие гимназии и реальные училища г. Москвы. В корпус были приглашены на работу опытнейшие педагоги, включая профессоров Московского университета. Выпускники корпуса отмечали, что даже танцам кадет обучал балетмейстер Большого театра.
За годы существования корпуса многие его выпускники своими делам и подвигами на полях сражений прославили воспитавшее их учебное заведение. Генералом от инфантерии, командующим войсками Казанского военного округа стал выпускник А.О.Бруннер (1833), Главным начальником военно-учебных заведений – генерал от инфантерии Н.В.Исаков (1839), военным министром – генерал-адъютант П.С.Ванновский (1840), Генерал-губернатором Виленской, Ковенской и Гродненской губернии – генерал-адъютант Н.В.Троцкий (1853), Государственным контролером – П.Лобко, профессором Николаевской академии Генерального штаба – Н.Я.Цигер, директором Полоцкого кадетского корпуса – генерал-майор Гутор И.С., директором 2-го кадетского корпуса (1897 г.) – генерал-майор Демин И.С.
Исследованиями в области военной истории оставил заметный след генерал-инженер В.И.Ашхарумов (1845), профессором Николаевской академии Генерального штаба и редактором газеты «Русский инвалид» стал П.С.Лебедев (1836), персидским посланником – выпускник 1894 г. Мирза Хасан Хан, известным химиком и бактериологом – Л.А.Чугаев.
Славу выдающегося русского художника снискал выпускник 1833 г. П.А.Федотов. Павел Андреевич Федотов родился в бедной семье воина екатерининских времен. В возрасте одиннадцати лет, в 1826 г., он без экзаменов был принят в 1-й Московский кадетский корпус. С первых дней обучения проявились способности Федотова, особенно в математике и химии. Кадет Федотов активно участвовал в общественной жизни корпуса: пел как тенор-солист в хоре корпусных певчих, познакомившись с нотами, научился играть на фортепиано. Его способности к рисованию выражались в классных рисунках, в портретах товарищей, преподавателей и офицеров-воспитателей, в смешных карикатурах. В 1833 г. П.А.Федотов окончил кадетский корпус первым по выпуску и был выпущен прапорщиком в Лейб-Гвардии Финляндский полк. Его имя было занесено на мраморную доску в актовом зале. Проходя службу в полку, Федотов увлекся рисованием и стал посещать рисовальные классы Академии Художеств.
В 1837 г. П.А.Федотов в Красносельском лагере за три месяца нарисовал большую картину «Встреча великого князя» (Михаила Павловича, который прибыл в лагерь). Михаил Павлович показал картину императору. Николай I повелел предоставить П.А.Федотову право оставить службу и посвятить себя живописи. Творчество этого замечательного жанрового художника хорошо известно всем россиянам по экспозициям Третьяковской галереи и Русского музея.
Из числа бывших кадет 1-го Московского кадетского корпуса на 1910 г. 14 выпускников были удостоены ордена Св. Георгия, как высшего ордена отличия:
Генерал-адъютант П.С.Ванновский;
Генерал-адъютант Н.В.Троцкий;
Генерал от инфантерии А.О.Бруннер;
Генерал-майор Жиржинский;
Генерал-майор Смекалов;
Генерал-майор Эльжановский;
Генерал-майор Назаров;
Генерал-майор Фриде;
Генерал-майор Василевский;
Полковник Новиков;
Полковник Юрковский;
Полковник Доморацкий;
Полковник Будде;
Полковник Колодеев.
В 1912 г. кадетский корпус окончил один из пяти первых маршалов Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский.
О событиях октября 1917 г. написал в своих воспоминаниях Великий князь Гавриил Константинович: «Октябрьская революция сильно ударила по строевой роте, многие воспитанники которой погибли во время попытки подавления большевистского восстания осенью 1917-го года. Строевая рота 1-го Московского кадетского корпуса совместно с юнкерами Александровского военного училища и строевыми ротами 2-го и 3-го Московского кадетского корпуса в течение недели оказывала упорное сопротивление большевикам и понесла большие потери.
Во время обороны здания корпуса было убито девять кадет. Их тела были отвезены в морг на Скобелевской площади. На деньги, данные генералом Римским-Корсаковым кадету Райкину, они были выкуплены и с честью похоронены. Сам генерал, рискуя своей жизнью, вместе с кадетами шел за гробами девяти своих питомцев. На стороне белых оказались генерал- лейтенант В.В.Римский-Корсаков, инспектор генерал Дурново, корпусной врач генерал Марков, ближайший помощник генерала Врангеля генерал П.Н.Шатилов и многие другие екатериненцы. На стороне красных ярко вспыхнула звезда советского маршала Тухачевского, окончившего наш корпус в 1912 году».
Очерк о 1-м Московском кадетском корпусе хотелось бы закончить словами В.Веденяпина: «В 1917 году перевернулась страница истории, рухнули государственные устои Императорской России, пришла новая власть, а наш Головинский дворец продолжает верно служить России, вмещая теперь Академию бронетанковых войск. Окруженный выросшими рядом с ним высокими зданиями, он потерял часть своего былого величья, а внутри его исчезли портреты царей и цариц, статуи основателей, золотые вензеля и двуглавые орлы. Все посерело, все огрубело, так же как и сама теперешняя эпоха. Мы, старые кадеты, покидая этот мир, оставляем теперешним Суворовцам и будущему историку-романисту правдивое описание того, что было, что мы видели, что сами пережили».
Краткая библиография:
- «Военная энциклопедия». СПб., 1911
- Греков.Ф.В. «Краткий исторический очерк военно-учебных заведений России 1700-1910». М., 1910.
3. «К столетию 1-го Московского кадетского корпуса», - «Русский Архив», № 6, 1875.
- Лалаев М.С. «Исторический очерк образования и развития Московского кадетского корпуса». СПб., 1892.
5. Леман Ан. «Очерки кадетской жизни». СПб., 1888.
6. «Празднование столетия 1-го Московского кадетского корпуса». - «Древняя и Новая Россия», № 2, 1879.
7. «Программа курсов, пройденных во 2-м артиллерийском классе 1-го Московского кадетского корпуса».
8. Романов Г.К. «В Мраморном дворце». М., 2001.
9. «Русская старина». №11, 1882.
10. Смирнов. «Слово в день празднования столетнего юбилея 1-го Московского кадетского корпуса». - «Православное обозрение», № 12, 1878.
