Александровский кадетский корпус 1842

История

Александровский Брестский кадетский корпус был учрежден Указом императора Николая I 16 апреля 1841 г. в Брест-Литовске. Корпус предназначался для обучения сыновей дворянства Виленской, Гродненской, Минской губерний и Белостокской области. Дворянство этих местностей обязалось вносить ежегодно средства на содержание в нем воспитанников и ходатайствовало, чтобы создаваемое военно-учебное заведение в ознаменование предстоящего тогда бракосочетания наследника цесаревича Александра Николаевича, было названо Александровским Брестским кадетским корпусом.

Причиной, побудившей дворян ходатайствовать об открытии корпуса в Бресте, заключалась в том, что по тогдашнему конскрипцинному закону для царства Польского и литовских губерний старшие сыновья дворян обязаны были служить на военной службе и призывались рядовыми с правом зачета выслуги. При существоваших в то время порядках в армии такая повинность для дворян была крайне обременительна. Открытие кадетского корпуса в Бресте, расположенного на границе польских и литовских губерний, давало дворянам возможность отдавать своих сыновей в корпус, где они могли бы избежать тяжелой службы рядовыми и в то же время приобрести общее и специальное военное образование.

За годы своего существования Брестский корпус прошел три периода в своем развитии:

Брестский период – 1842-1854 гг.;
Московский период – 1854-1861 гг.;
Пребывание в Вильно – с 1861 г. до расформирования в 1863 г.

В день бракосочетания наследника цесаревича кадетский корпус в Бресте по велению Николая I стал именоваться Александровским. Тогда же наследник был назначен шефом вновь учрежденного заведения. В феврале 1842 г. были утверждены табель, штатное расписание и Положение о корпусе. Штатный состав воспитанников был утвержден в 400 человек, распределенных по четырем ротам. Открытие корпуса состоялось 30 августа 1842 г., директором назначен командир роты гвардейских подпрапорщиков, полковник лейб-гвардии Семеновского полка Гельмерсен.

Александровский Брестский кадетский корпус расположился в здании старинного доминиканского монастыря с прекрасными и обширными зданиями, в которых, по преданиям, происходили заседания Брестской унии. Монастырь находился в центре крепости на берегу реки Муховца и со всех сторон окружен крепостнымн валами и фортами. Фасадом здание выходило на искусственную высокую гору с крепостной башней, на которой в торжественные дни и во время пребывания в городе высочайших особ вывешивался императорский штандарт. В 40-х гг. ХIХ в. Николай I неоднократно посещал Брест, придавая особое значение строительству крепости.

За главным зданием были расположены каменные флигеля, в которых размещались квартиры директора, инспектора классов, офицеров и учителей, казармы для служительской роты, состоявшей при корпусе. На дворе, окруженном флигелями, был разбит сквер.

Со дня основания корпуса и до 1848 года, большинство поступавших в Брестский корпус были детьми дворян польских и литовских губерний, что соответствовало ситуации, так как корпус содержался за счет выделенных ими средств, и только одна треть детей дворян была из российских губерний. С 1848 года вышло новое положение, в силу которого и тех, и других стали принимать поровну по двести человек. Выпускники корпуса, проучившиеся в нем по девять лет, отмечали, что в корпусе не было антогонизма между кадетами польского и русского происхождения. Они жили одной дружной семьей. Солидарность и товарищество процветали во все время существования корпуса, и кадеты всегда действовали сообща, стеной стояли за свои интересы. Добрые и сердечные отношения оставались между кадетами и после выпуска.

Новичкам, поступашим в корпус, как и во всех кадетских корпусах, первые месяцы приходилось терпеть насмешки и придирки со стороны старших кадет. Но жаловаться на какие-то потасовки с товарищами и их подзатыльники было нельзя. Приходилось терпеть, при случае давать сдачу и постепенно завоевывать авторитет со стороны старших кадет и товарищей по отделению.

Директор корпуса Гельмерсен учебными делами кадет особенно не интересовался. Он довольно редко бывал в ротах и классах, занимаясь в основном строевой подготовкой кадет и хозяйственной деятельностью. Учебной частью руководил инспектор классов Bаcилий Борисович Чистяков. Он был злейшим врагом телесных наказаний и в воспоминаниях кадет остался исключительно образованным, мягким и добрым человеком. Будучи инспектором классов на протяжении всех лет существования корпуса, прослужив с пятью директорами, он пережил немало гроз и невзгод, но несмотря на это, до самого конца безупречно исполнял обязанности инспектора. Его глубоко уважали за благородный труд по воспитанию кадет. Это был один из лучших педагогов своего времени. Помощником Василия Борисовича по инспекторской части был капитан артиллерии Глазенап, исключительно грамотный и образованный человек, ставший впоследствии директором одного из кадетских корпусов.

Освоение учебных программ, разработанных Советом по учебным заведениям, оказалось трудно осуществимой задачей для Брестского кадетского корпуса. Основной проблемой, с которой столкнулся корпус в первые годы своего существования, было отсутствие хорошо подготовленных педагогов. Преподавателями были добрые хорошие люди, но не имевшие никакого отношения к науке. В корпусе был единственный педагог с университетским образованием. Большинство предметов преподавали армейские офицеры, а немецкий язык преподавал корнет Сумского гусарского полка. Подготовка первых выпускников Брестского корпуса была не очень высокой.

Другой проблемой было овладение русским языком. В корпусе обучались в основном жители Польши и литовских губерний, где русским языком владели лишь немногие жители. От кадет с первого дня пребывания в корпусе требовали общаться с офицерами, преподавателями и товарищами только на русском языке. Большинство поступавших в корпус не владели русской разговорной речью. Хороших учебников почти не было. Совершенно не зная русского языка, кадеты должны были заучивать наизусть произведения Хорева, Синева и Трувора. По словам выпускника Брестского корпуса О. Еленского, только в 1852 г. программа преподавания русского языка стала включать истинные образцы русской литературы: произведения Н.М.Карамзина, А.С.Пушкина и других известных русских писателей А.В.Кольцова, Н.В.Гоголя, М.Ю.Лермонтова, А.Н.Майкова, А.А.Фета.

Кадетам стоило огромного труда научиться говорить по-русски. Однако к моменту окончания корпуса все воспитанники Брестского корпуса из польских и литовских уроженцев осваивали литературный русский язык, и даже по выговору их трудно было отличить от кадет чисто русского происхождения. Многое для кадет в плане освоения русского языка сделали преподаватели Лекторский, Тюрин и, в особенности, Николай Петрович Некрасов. Один из брестских кадет, поляк по происхождению, Кеневич, стал известным ученым, знатоком русского языка.

Не всегда изучавшиеся в корпусе произведения совпадали с чувстами и настроениями кадет. В 1-м классе преподаватель русского языка Тюрин устраивал громкую читку произведений мало известных русских авторов. Обычно это были повести о борьбе поляков с казаками – времена Богдана Хмельницкого, Остраницы, Наливайки, где поляки представлялись изуверами. Такие чтения развивали в кадетах-поляках чувство раздражения и зачастую вели к возникновению нежелательных споров с русскими кадетами, которые к удовлетворению сторон оканчивались миролюбиво.

Когда корпус перевели в Москву, Тюрин стал знакомить кадет с лучшими произведениями русской литературы: повестями Н.В.Гоголя, историческими романами Лажечникова, пьесами А.Н.Островского. В целом эти литературные вечера помогали развитию кадет, знакомя их с русской литературой и русской жизнью.

Стремление к получению хорошего образования побуждало кадет старших классов искать возможности для совершенствования своих знаний. Этим путем стало для них чтение самой разнообразной литературы, которой не было в корпусной библиотеке. Кадеты читали Лоренца, Беккера, Марковича, Бантыш-Каменского на русском языке, Лелевеля, Немцевича, Короновича и др. – на польском. Надзор за чтением был очень слабым, и в Бресте кадеты его не чувствовали, хотя в это время многие в русском обществе считали, что все зло исходит от литературы.

Любовь к историческому чтению в корпусе развилась под влиянем учителя истории Едивевского. Он старался возбудить в кадетах интерес к истории, и эта цель была им достигнута. Изучению исторических событий помогала наглядная информация, которую использовал при обучении преподаватель. Для этого у всех кадет были доски, разграфленные на 20 столетий со ста клетками в каждом столетии, обозначающими годы. Кадеты отвечали урок истории с мелом в руках, и каждое историческое событие они отмечали на большой разграфленной доске в той клетке столетия, в котором оно произошло. В результате этого исторические события усваивались кадетами чрезвычайно хорошо.

Большую любовь кадеты питали к ботанике и зоологии благодаря преподавателю, доктору медицины Данилову. Он сумел возбудить у них любовь к естествознанию. ему кадеты полюбили садоводство, и на берегу Муховца почти каждый из кадет имел свой цветник.

Хорошие воспоминания у воспитанников брестского периода остались от законоучителей о.Горизонтова и ксендза Адама Ивановича Козьмина. Они были увлеченными преподавателями, и кадеты слушали их с большим вниманием. А.И.Козьмин проработал в корпусе с момента его открытия до закрытия в 1863 г. в Вильно. Деятельность А.И.Козьмина на посту законоучителя неоднозначно оценивалась выпускниками Брестского корпуса. Если автор записок о корпусе О.Еленский относится к А.И.Козьмину с определенной сипатией, то выпускник корпуса Г.Ягмин в книге «Записки повстанца» пишет о Козьмине как о человеке, который развивал в кадетах злобу и ненависть ко всему русскому и тем самым способствовал появлению в корпусе кадет, которые были готовы в любой момент выступить против царского режима.

О.Еленский, вспоминая общую атмосферу в кадетском корпусе в течение девяти лет пребывания в нем, пишет как о светлых моментах, оставивших в его душе сердечную благодарность к заведению, которое его воспитало, так и о жестоком режиме николаевской эпохи, отражавшемся на существовавших в корпусе порядках. В первый же день пребывания в корпусе О.Еленский познакомился с нравами, которые были узаконены в корпусе в середине ХIХ в.

20 августа 1850 г. после испытательного экзамена и медицинскаго осмотра О.Еленский был принят во 2-й приготовительный класс. Знакомство новичков с корпусной жизнью началось на следующий день с утреннего построения всего корпуса и наказания розгами перед строем корпуса кадета старшего класса за попытку побега. В 9 часов утра весь корпус был построен в каре. Перед строем стояла скамейка, на ней лежали розги. Под охраной в арестантской куртке к строю вывели кадета, зачитали приказ директора, и затем началась экзекуция. На вновь принятых кадет эта процедура произвела очень сильное впечатление. Многие из них в этот же день обратились к своим родителям, не успевшим покинуть Брест, с просьбой забрать их из корпуса. Кадета жестко наказали по личному распоряжению Николая I, который в это время находился в Бресте.

О.Еленскому настолько глубоко в душу запали порядки, существовавшие в корпусе, что через много лет, в зрелом возрасте, он вспоминал: «Крепко засело и чуть ли не до настоящей минуты живет во мне чувство какой-то вечной тревоги и томительного ожидания, что вот-вот дежурный по роте или ротный командир поставит на штраф, оставит без обеда, а зачастую и высекут, как это было во время директорства Гольмерсена, за расстегнутую пуговицу, нечищенные сапоги, дурно сделанный ружейный прием или за полученный плохой балл по какому-либо предмету. Сколько даровитых и симпатичных юношей пропало на моих глазах под гнетом таких одуряющих отношений».

Обстановка в корпусе стала более терпимой при директореВ.И.Назимове, которого отличал мягкий и сердечный характер. Он любил кадет и старался все сделать для их правильного обучения и воспитания. При нем телесные наказания уже не применялись, практически не было исключений кадет из корпуса и перевода их в кантонисты.

В корпусе до совершенства была доведена строевая подготовка. Основу строевой выучки заложил директор Гельмерсен, который придавал ей первостепенное значение. Батальонный командир Устругов, служивший при Гельмерсене, Мейнандере, Назимове, возвел строевую выучку в корпусе в культ. Император Николай I, регулярно устраивавший смотры столичным корпусам и неоднократно бывавший проездом в Бресте, был поражен безукоризненным исполнением кадетами строевых приемов. Он восхищался, когда видел, как при церемониальном марше все четыреста кадет батальона поднимают ноги на одну и ту же высоту, а батальон по фронту представляет прямую линию не только без изгибов, но даже без малейших неровностей.

Обучение строевой подготовке в первую очередь включало вытягивание носка, держание круче ружейного приклада, маршировку до того плавную, чтобы не проливался стакан с водой, поставленный на плечо. При отработке ружейных приемов достигалось такое единообразие, что казалось – ружейные приемы исполняет один человек. Перед смотрами кадеты обычно ослабляли винты у ружей, отчего при ружейных приемах в ловких руках звук, издаваемый ружьями, походил на какой-то лязг. Выходило это чрезвычайно эффектно.

Вспоминая офицерский состав, О.Еленский отмечает довольно низкий уровень его образовательной подготовки, объясняя это тем, что корпус находился в глубокой провинции и при назначении в него офицеров особого отбора не производилось. Из 30 офицеров, составлявших штат корпуса, только 5 или 6 человек были русскими, «из числа которых Васильев охотнее говорил по-немецки, нежели по-русски». В корпусе было много боевых офицеров, получивших ранения в ходе различных сражений и отправленных в него дослуживать положенный срок. За небольшим исключением офицеры были придирчивы, грубы и жестоки. Один из кадет не выдержал жестокого с ним обращения и после наказания розгами вскрыл себе вены и скончался. Этот случай наделал много шума, специальная комиссия пыталась вскрыть причины самоубийства, но никто не задумался в то время над тем, что сама обстановка, созданная в России Николаем I, была исключительно жестокой.

Находившийся на окраине России, Брестский корпус не мог дать своим воспитанникам полного культурного и эстетического развития. В Бресте не было ни театров, ни других увесилительных заведений, которые могли бы посещать кадеты. Длинные, праздничные вечера кадеты большей частью проводили за чтением книг. С 1845 г. кадет стали выводить в летний лагерь, который находился в десяти километрах от города в густом лесу.

В 1853 г. во время визита Николая I в Польшу сводная рота Брестского корпуса была направлена в Варшаву для участия в мероприятиях, связанных с визитом российского императора. Кадеты пробыли в Варшаве целую неделю. Они попеременно несли службу в почетном карауле у австрийского императора, прусского короля, участвовали в разводах, парадах, смотрах. За эту поездку император шедро наградил всех офицеров. Были вручены награды от австрийского императора и прусского короля. В Варшаве кадеты посетили театры, дворцы и другие достопримечательности города.

В начале 1854 г. директор корпуса Назимов был направлен в действующую армию. На его место был назначен генерал-майор Ридигер. По свидетельству современников, это был деятельный, разумный и в то же время строгий директор. Кадеты искренне уважали его и одновременно побаивались. Давая характеристику новому директору корпуса, О.Еленский писал: «Федор Филиппович Ридигер был человеком высокого роста, стройным, с сильно выдающейся грудью, с серыми, под гребенку остриженными волосами, тщательно выбритыми щеками и небольшими усами. Трудно представить наружность более открытую и энергичную, чем была у него. Улыбка его была приветлива, и тогда он ласково разговаривал со всеми; но если он был чем-нибудь недоволен, он смотрел грозно, и тогда его боялись. К кадетам он относился очень сердечно».

Кадет Брестского корпуса отличали большая дружба и сплоченность. Когда двое воспитанников старшей роты были незаконно арестованы дежурным офицером, кадеты, разобрав ружья из пирамиды, ринулись на их выручку. Только хладнокровие генерала Ридигера спасло ситуацию. Построив кадет, он заставил их выполнить несколько ружейных приемов, а затем приказал поставить ружья на место и разойтись по классам. Разобравшись в обстановке, директор освободил из-под ареста кадет и сделал внушение одному из виновников происшествия, вина которого состояла в том, что он хотел передать письмо дочери преподавателя немецкого языка, используя для этой цели печную трубу, соединявшую спальню кадет с квартирой преподавателя немецкого языка, находившейся на первом этаже. Немец перехватил письмо и устроил шум.

Однако Ридигер оказался беспощаден к трем лучшим выпускным кадетам, у которых были обнаружены запрещенные книги и стихи Огарева и Герцена. Кадет долго держали под арестом, а потом исключили из корпуса и направили юнкерами в армию. Исключение из корпуса трех товарищей сильно подействовало на кадет. Несмотря на разъяснения офицеров-воспитателей, кадеты не понимали, за что их друзья были исключены из корпуса. Во время содержания исключенных кадет под арестом в Крутицких казармах, в Москве, их товарищи каждое воскресенье навещали опальных друзей и всеми средствами старались облегчить их судьбу.

В начале июня 1854 г. в Брестский корпус поступил приказ о переводе его в Москву из-за опасности возникновения войны с Австрией. Персонал корпуса и кадеты с сожалением покидали Брест. На каждые десять человек была выделена телега. Дорога в Москву заняла целый месяц. Ежедненвно корпус проходил по 40 верст. Шесть дней в неделю корпус передвигался безостановочно с привалами для приема пищи и ночлега. Так как возницами были евреи, в субботу объявлялась дневка. На границе Минской губернии корпус был торжественно встречен депутацией дворян. Для отдыха кадет были выделены специальные крестянские сани, устланные свежим сеном. В конце июля корпус прибыл в Москву. Временным местом расположения корпуса стал Головинский дворец, где к этому времени уже размещались 1-й и 2-й Московские кадетские корпуса. В предназначенных для Брестского кадетского корпуса зданиях 2-го учебного карабинерного полка заканчивалась переделка и ремонт помещений.

В конце августа 1854 г. корпус переместили в Красные казармы, предназначенные для постоянного пребывания его Москве. Рядом с Красными казармами, построенными во второй половине сороковых годов ХIХ в., находилась Анненгофская роща, место гуляния кадет весной и в теплые осенние дни. Роща была посажена по распоряжению Анны Иоанновны. Кроме Анненгофской рощи почти каждое воскресенье весной и осенью кадеты гуляли в Лефортовском Дворцовом парке. Здесь кадеты Брестского корпуса познакомились с кадетами 1-го и 2-го московских корпусов. Сначала те насторожено встретили новых кадет, прозвав их «полячками», но это продолжалось недолго. Вскоре кадеты разных корпусов стали большими друзьями.

Директор корпуса Ф.Ф. Ридигер и инспектор классов В. Б. Чистяков провели в Москве большую работу по подбору преподавателей взамен тех, кто не смог приехать в Москву из Бреста. Они отлично понимали все трудности обучения воспитанников в Москве и необходимость добиться в кратчайшие сроки такого же уровня подготовки, какой был у кадет московских корпусов, стоявших по образованию и развитию выше кадет Брестского корпуса.

Для преподавания русской словесности был приглашен Николай Петровпч Некрасов, один из лучших московских педагогов. Он хорошо был знаком со многими писателями и поэтами, и его уроки вызывали у кадет большой интерес. Не менее известным и талантливым преподавателем был учитель законоведения Н.В.Альбертини. Он принадлежал к числу известных публицистов и знатоков английского государственного строя. Его лекции были настолько интересны, что кадетам иной раз не хотелось уходить с урока. Уроки преподавателя химии Н.Муравьева отличались необыкновенною ясностью, прекрасным подбором фактов и талантливым изложением. С помощью новых преподавателей кадеты вскоре почувствовали разницу между тем, как они жили и учились в Бресте и тем, как складывалась их жизнь в Москве. В 1856-1857 гг. в старших классах издавалась кадетская газета на польском и русском языках. Однако газета просуществовала недолго, так как статьи, публиковавшиеся в ней, носили полемический характер и задевали острые вопросы общественной жизни России. Было выпущено всего 10 номеров.

Перевод Брестского корпуса в Москву совпал по времени с началом Крымской войны. Кадеты внимательно следили за всеми событями, происходившими в Крыму и очень переживали, когда получали трагические сообщения с фронта. Офицеры-воспитатели старались использовать в своей работе патриотический настрой кадет, призывая их настойчиво готовить себя к службе в офицерском звании.

После воцарения Александра II на престол он остался шефом корпуса. Кадеты получили императорский шифр на погоны, корону на фуражку и две золотые нашивки на воротники. Первая рота была переименована в роту Его Величества. В августе 1856 г. Брестский корпус принял участие в мероприятиях, связанных с коронацией Александра II. В день въезда императора в Москву Брестский корпус стоял около Успенского собора. В память коронации кадеты получили серебряные жетоны. С 1859 г. корпус стал именоваться Александровским кадетским корпусом.

Большинство кадет Брестского корпуса, особенно из польских уроженцев, не имело в Москве не только родственников, но даже знакомых, и поэтому большинству из них не было к кому ходить в отпуск во время праздников. Изредка кадеты бывали в Большом и Малом театрах, когда дирекции присылали в корпус бесплатные билеты. Некоторым кадетам удавалось устанавливать связи с польскими семьями, проживавшими в Москве, в этом случае у них появлялась возможнось чаще бывать в городе по выходным и праздничным дням. Два раза в год в корпусе устраивались балы, которые московская публика, особенно институтки, с удовольствием посещала.

В конце мая кадетский корпус выводили в лагерь, расположенный близ села Коломенского. В будни, после утренних строевых занятий, старшие классы выходили на съемку местности с буссолямн, астролябиями и мензулами. В общей сложности на съемку из корпусов, находившихся в лагерях, отправлялось около 200 человек, представлявших серьзную опасность для местных крестьян. Кадеты группами, расставив часовых, забирались в малинники, сады, уничтожали вишни, яблоки, груши, на огородах срывали огурцы, горох, помидоры, выкапывали картофель, чтобы затем запечь его на костре.

В 1857 г. в Брестском корпусе были введены два специальных класса, дававших корпусу возможность выпускать офицеров. Эта новость была спокойно воспринята в корпусе. Преподавательский состав к этому времени все сделал для того, чтобы подтянуть уровень подготовки воспитанников до уровня столичных корпусов. В 1859 г. состоялся первый выпуск офицеров из Александровского кадетского корпуса. Генерал Ридигер постарался полностью экипировать выпускников – они получили не только всю верхнюю одежду (сюртук, мундир, пальто), но также обувь, носильное и постельное белье.

В 1860 г. корпус был переведен в г. Вильно (Вильнюс). В 1863 г. во время преобразования кадетских корпусов в военные гимназии корпус упразднен, а его воспитанники размещены по другим военно-учебным заведениям.

Хотя упразднение корпуса входило в планы преобразования кадетских корпусов в военные гимназии, для служащих корпуса его закрытие произошло совершенно неожиданно. В начале июня 1863 г. сразу по окончании переводных и выпускных экзаменов в корпус прибыл помощник начальника военно-учебных заведений генерал-майор Корсаков, который объявил, что корпус немедленно закрывается и через два дня воспитанники должны быть на железнодорожном вокзале для отправки их в Петербург. Имущество корпуса было распродано в один день, и в здании корпусе разместился госпиталь. Столь стремительное закрытие корпуса многие современники объясняли тем, что в корпусе обучалось большое количество поляков, которые искренне сочувствовали своей родине, где в это время разгоралось восстание против царского правительства. Многие кадеты, оказавшиеся летом 1863 г. в Польше, приняли непосредственное участие в восстании.В воспоминаниях О.Еленского рассказывается об одном из офицеров корпуса, подозревавшегося в ведении слежки за воспитанниками, и о том, что в результате его деятельности в 1861 г. пострадали многие воспитанники, отчисленные из корпуса.

Кадетский корпус, созданный Николаем I для того, чтобы в определенной степени

расположить к себе дворянство Польши и литовских земель, не стал тем заведением,

воспитанники которого, набранные из местного населения, стали более лояльно относиться к императору. В сердцах поляков и населения литовских земель жила ненависть к царизму. Возможно, на какое-то время эта ненависть затихала, но это не могло долго продолжаться, о чем свидетельствуют восстания 1830-31 и 1863 гг., волнения 1846-1848 гг., в которых принимали участие родные и близкие кадет. В корпусе в любой момент могли возникнуть волнения на националистической почве.

Воспоминания поляка О.Еленского о Брестском корпусе не дают полной картины того, как протекала жизнь в корпусе, но даже некоторые эпизоды из его жизни, приведенные им, свидетельствуют о настроениях, царивших среди воспитанников. Лишним подтверждением того, что в корпусе существовали антирусские настроения, являются воспоминания другого его выпускника, Г.Ягмина, о чем говорилось выше.

Приветствуя воцарение Александра II, О.Еленский отметил: «Радость наша по поводу воцарения императора Александра Николаевича имела еще один источник, так сказать, чисто семейный. После польского восстания 1831 г., революционного движения 1846-48 гг., почти все мы (я говорю о польских уроженцах) имели близких родственников в тюрьмах, ссылке, эмиграции. Из писем, получаемых от наших родных, мы были осведомлены, что со вступлением на престол императора Александра II появилась надежда на их освобождение и на разрешение возвратиться из ссылки и из эмиграции. Полгода спустя надежды эти осуществились, десятки тысяч поляков вернулись на свою родину».

Реликвии, находившиеся в залах и музее Александровского кадетского корпуса в Вильно, были переданы в Александровское военное училище, открытое 19 сентября 1863 г. в Москве: знамя батальона кадет, Евангелие в богатом окладе, сооруженное служащими корпуса, образ святого князя Александра Невского, пожалованный корпусу Николаем I, каска и два мундира, которые наследник цесаревич в бытность начальником военно-учебных заведений надевал при посещении кадетского корпуса, золотая медаль в память коронования Александра II, рисунок погона корпуса с литерой «А» с пометками Александра II, акт об открытии корпуса в 1842 г., мраморные доски с именами выдающихся выпускников и с именами погибших выпускников на поле бое.

Александровский кадетский корпус дал России много хорошо подготовленных офицеров, ставших впоследствии государственными деятелями, генералами, командирами полков, корпусов и дивизий. Среди выпускников – профессора университетов, ученые, литераторы.

Брестский корпус окончил один из героев Парижской коммуны поляк Ярослав Домбровский. О.Еленский познакомился с ним во время пребывания корпуса в Москве. По его словам, у Домбровского были умные и красивые глаза. Кадеты часто собирались вокруг него, чтобы послушать его рассказы. Речь его отличалась образностью, «он фантазировал, заносился на седьмое небо, мечтал о Кавказе, военных подвигах». Рассуждая между собой, кадеты прочили ему блестящую карьеру. Домбровский выпустился из корпуса в 1856 г., к 1863 г. он был уже полковником. Как член революционной партии в Польше он был приговорен к смертной казни, но затем помилован и сослан на каторжные работы. Он бежал из пересыльной тюрьмы. В 1871 г. Домбровский командовал войсками Коммуны в Париже, где был убит.

26 апреля 1909 г. было принято решение – восстановить память об Александровском Брестском кадетском корпусе, считая его предшественником Императора Александра II кадетского корпуса, учрежденного в Санкт-Петербурге в 1882 г. Все реликвии, переданные при расформировании кадетского корпуса Александровскому военному училищу, были переданы в Императора Александра II кадетский корпус. Бывшим кадетам расформированного корпуса предоставлялось право ношения на левой стороне груди золотого вензеля с изображением Александра II.

Директорами Александровского кадетского корпуса были: