Полоцкий кадетский корпус 1834
Полоцкий кадетский корпус был создан в соответствии с проектом учреждения губернских кадетских корпусов, утвержденным императором 1 февраля 1830 г. и открыт 25 июня 1835 года в городе Полоцке Витебской губернии. Корпус учреждался для малолетних дворян приписных губерний: Витебской, Могилевской, Смоленской, Минской, Виленской и Белостокской области. Из-за отсутствия капиталов у Виленской губернии и Белостокской области они были исключены из списка. Каждая губерния присылала кандидатов на зачисление в корпус в зависимости от размера внесенного взноса. В корпус запрещалось принимать детей дворян, которые участвовали в польском восстании и были прощены. Детей таких дворян было разрешено направлять в корпуса, расположенные внутри России. Корпусной и Храмовый праздники отмечались 6 декабря.
Положением о Полоцком кадетском корпусе штат его предусматривался в 400 кадет, распределенных по четырем ротам: одна гренадерская, две мушкетерские и одна неранжированная. Штат корпуса предполагалось довести до комплекта в течение 4 лет, к 1838 г., принимая ежегодно по 100 малолетних детей. Первоначальный прием необходимо было сделать к 15 мая 1835 г. приняв 100 детей в возрасте от 12 до 14 лет. Этот набор должен был стать в корпусе старшим. Последующие приемы по 100 человек каждый назначались на май в 1836 г. (принимались дети в возрасте от 11 до 13 лет), в 1837 г. (дети в возрасте от 10 до 13 лет) и в 1838 г. (дети от 9 до 11 лет). Первых кандидатов стали привозить в мае 1835 г. Детей доставляли в течение всего года, принимали в корпус всех без исключения. По классам в соответствии с возрастом кадеты распределялись следующим образом: в 1-м классе - от 10 до 12 лет; во 2-м – от 11 до 13 лет; в 3-м – от 12 до 14; в 4-м – от 13 до 15; в 5-м – от 14 до 16 ; в 6-м – от 15 до 17 ; в 7-м – от 16 до 18 лет.
При разделении кадет по ротам принимались во внимание не столько их общеобразовательная подготовка, сколько внешний вид и успехи в строевой подготовке (по «фронту»). Все новички, какого бы они ни были возраста, обязательно зачислялись сначала в неранжированную роту и только после усвоения ими элементарных строевых приемов (маршировка, ружейные приемы и правильное отдание чести) переводились, в зависимости от возраста и строевых способностей, в одну из строевых рот. Кадеты неранжированной роты носили форменную одежду, но без погон, фуражку без кокарды и в отпуск не увольнялись.
Состав кадет по национальностям был очень разнообразным: русские, поляки, литовцы, малороссы, немцы из Прибалтики, татары, финны, кавказцы. Не было никаких группировок. Все были кадетами одного Полоцкого кадетского корпуса, носили один и тот же красный с белым кантом погон, который всем был одинаково дорог.
Почти все кадеты происходили из военных семей, где с молоком матери впитывали любовь и верность Престолу и Родине и сознавали, что принадлежат к одной воинской семье без различия расового происхождения. Корпусные порядки препятствовали тому, чтобы кто-либо чем бы то ни было подчеркивал свое имущественное или социальное превосходство. Сын бедных родителей не должен был чувствовать свою бедность, а сын богатых родителей кичиться своим богатством или происхождением. Все кадеты были равны.
Обучение производилось в 7 классах, причем каждый класс разделялся на два параллельных отделения по 30-40 кадет в каждом. 1-ю роту составляли 7-й, 6-й классы и одно отделение 5-го класса. Рота считалась строевой и имела винтовки. Во время увольнений в город кадеты 1-й роты носили штыки в кожаных лакированных ножнах. Рота была расположена на 3-м этаже здания. Константиновский зал был ротным залом. На том же этаже был Александровский парадный зал и корпусная церковь. 2-ю роту составляли одно отделение 5-го класса, 4-й и 3-й классы. Рота занимала 2-й этаж. 3-я рота состояла из 2-го и 1-го классов. Расположена была на первом этаже.
Во главе корпуса – директор в звании генерал-майора или генерал-лейтенанта, командиры рот в звании полковников и воспитатели в званиях подполковников и капитанов. Первым директором корпуса был назначен генерал-майор Хвощинский, один из участников штурма Полоцка 7 октября 1812 г. В корпус были направлены опытные офицеры из других кадетских корпусов.
Первоначально была сформирована одна рота численностью в 54 человека. На состоявшемся 30 июня 1835 г. заседании педагогического комитета под председательством директора корпуса были определены основные цели, которыми должен руководствоваться офицерский и педагогический состав при воспитании и обучении кадет. Главнейшей частью образования должно было стать физическое воспитание, «потому что здоровье есть первое условие счастливой жизни и только при оном можно иметь влияние на нрав и характер детей, развивать их умственные способности и укреплять их». Для достижения этого требовалось наблюдать за тем, чтобы кадеты всегда были опрятно одеты, еженедельно ходили в баню и два раза в неделю меняли белье; проводить прогулки кадет на свежем воздухе, несмотря на плохую погоду; поощрять детей к подвижным играм; установить в корпусе твердый распорядок дня. Для выработки методики обучения воспитанников было решено провести испытания по основным предметам и выяснить уровень знаний принятых в корпус детей. Результаты испытаний оказались мало утешительными. Дети прибыли практически не подготовленными к учебе. Из 65 кадет 37 не знали французского алфавита, 29 не знали немецкого алфавита, а 2 не имели вообще никаких познаний, едва понимая по-русски. Было принято решение начать занятия с кадетами по упрощенным программам с последующим их усложнением.
Каждый из предметов преподавался по программе, составленной самим преподавателем и утвержденной инспектором классов, поскольку в то время не существовало общих для кадетских корпусов программ обучения. С июля 1835 г. начались регулярные занятия. К осени стали заметны результаты по русскому и иностранным языкам. Тогда же было решено включить в программу обучения геометрию. В середине учебного года в корпусе произошли назначения первого вице-фельдфебеля, первых ефрейторов и унтер-офицеров.
25 июля 1836 г. была сформирована 2-я рота. Перед началом нового учебного года во 2-ю роту для выполнения обязанностей унтер-офицеров были назначены два ефрейтора из старшей роты. В роты были выданы по 20 экземпляров книг «Журнал для чтения воспитанников военно-учебных заведений». Один журнал предназначался для 5 кадет.
В 1837 г. кадетам выдали ружья. В 1838 г. корпус был сформирован полностью. 7-го июля весь корпус с директором во главе походным порядком вышел в лагерь, который в то время располагался в нескольких верстах от корпуса. С началом нового 1838-1839 учебного года особое внимание было обращено на строевую подготовку и гимнастику.
Учебный год начинался 15 августа и заканчивался после переходных экзаменов в середине мая. В корпусе преподавались следующие предметы: Закон Божий, русский язык, чистописание, русская и всеобщая история, немецкий и французский языки, география, математика (арифметика, алгебра, геометрия, аналитическая геометрия, тригонометрия), космография, физика и химия, зоология, ботаника, минералогия, физиология, законоведение, рисование и проекционное черчение. Внеклассные предметы (обязательные):строевая подготовка, стрельба, гимнастика, фехтование, плавание и танцы. Внеклассные предметы (необязательные): пение, музыка, ручной труд в разных видах. Все обмундирование, белье нательное и постельное, учебники, тетради, перья, карандаши и чернила кадеты получали бесплатно, но в конце учебного года тот, кто сдавал книги порванными или замазанными, получал счет за произведенную починку. Таких кадет были единицы.
Каждую четверть в течение учебного года отделенный воспитатель сообщал кадетам полученные ими баллы, а также оценку за поведение. Эти сведения направлялись родителям каждого кадета в письме, содержащем также напоминание, кому надлежит подтянуться в науках и исправиться в поведении. Ложь и клевета беспощадно преследовались директором корпуса. В одном из своих приказов он писал: «Предписываю завести во всех ротах книги для внесения имен тех воспитанников, кои будут изобличены во лжи. По истечении каждого месяца при собрании воспитателей, преподавателей и воспитанников зачитывать имена провинившихся».
По окончании экзаменов за учебный год кадеты 3-й и 2-й роты распускались на летние каникулы почти на три месяца. Кадеты 1-й строевой роты после последних экзаменов проводили 2-3 недели в лагере «Струнки»(по названию близлежащего села), который находился в 10 верстах от Полоцка, почти на берегу реки Двины. Лагерь состоял из нескольких деревянных бараков, в которых летом жили кадеты, почему-либо не имевшие возможность отправиться к родным. Там же в отдельном бараке жили один из ротных командиров и два офицера-воспитателя с семьями. Весь лагерь был окружен большими деревьями. Посредине – небольшой плац с высокой мачтой, на которой ежедневно поднимался корпусной флаг. Здесь же находился небольшой гимнастический городок, состоящий из турника, параллельных брусьев, отвесной лестницы, висячих каната и шеста, на которых почти все время упражнялись кадеты.
В бараке, где жили кадеты, стояли кровати, столы и скамейки. Здесь кадеты пережидали дождливую погоду и проводили время, когда не были на воздухе.
День в лагере начинался в 7 часов по сигналу «первая повестка», по которому кадеты должны были быстро встать, застелить свои кровати, умыться и одеться. По второму сигналу они строились на плацу. К строю выходил дежурный воспитатель, здоровался с кадетами, а горнист подавал сигнал «повестка». На мачте поднимался флаг. По команде дежурного воспитателя пелись молитвы «Отче наш» и «Спаси, Господи, люди Твоя», затем гимн. По окончании церемонии кадеты строем шли в столовую пить утренний чай. В 9 часов желающие направлялись под надзором воспитателя на Двину купаться, загорать или кататься на лодках. В 12 часов все возвращались в лагерь завтракать, затем кадеты были свободны до обеда. Обычно играли в лапту или городки. В 16 часов был обед, после которого было свободное время до 19 часов, когда все собирались в столовой на ужин. В 21 час раздавался троекратный сигнал «по баракам, спать, спать», и лагерь постепенно затихал. Кадеты постоянно совершали прогулки по окрестностям. Те, у кого были переэкзаменовки, должны были заниматься, чтобы не остаться на второй год.
Для размещения Полоцкого кадетского корпуса было приспособлено здание закрытой Иезуитской Академии и монастыря, построенных еще при Польском короле Стефане Батории в XVI в. Трехэтажное здание имело стены толщиной почти в два метра, сводчатые потолки поддерживались колоннами. Под зданием находились катакомбы, состоящие из коридоров, больших залов и отдельных комнат. Из этих катакомб шел подземный ход, который проходил под рекой Полотна и выходил где-то в лесу, в те времена покрывавшем окрестности. По-видимому, в старое время этим подземным ходом пользовались монахи для сообщения с внешним миром, когда на них нападали различные банды, бродившие в окрестностях. Для того, чтобы отбить у кадет желание бродить по подземельям и ходить по тайному ходу, выход был заделан кирпичами, а вход в подземелье был закрыт большой тяжелой дверью. Со временем в одном из залов подземелья была установлена электростанция, дававшая освещение всему зданию корпуса и флигелям, где жило корпусное начальство. Перед входом в здание стояла пушка, захваченная у французов во время боев под Полоцком в 1812 г.
Миновав входные двери, через аванзал кадеты попадали в большой и длинный коридор под громким названием «1812 год». Налево, через арку был вход в ротный зал 3-й роты, где обычно проводили все свое свободное время кадеты 2-го и 1-го классов. В этом зале на стене висел ротный образ, перед которым утром и вечером совершалась общая молитва. С левой стороны была длинная комната, где висели в ранжирном порядке шинели и фуражки. Каждый кадет имел свой ранжирный номер, который каждый год при переходе в следующий класс менялся. С правой стороны зала вдоль стенки стояли деревянные диваны для отдыха кадет в свободное время. На стенах висели картины и гравюры боев и геройских подвигов российской армии. В конце зала было две арки, ведущие в коридор, где стоял большой медный бак с кипяченой водой. В этом же коридоре, около двери дежурного воспитателя, находилось место для провинившихся воспитанников, которых дежурный офицер-воспитатель ставил на «штраф». Классы были просторные, светлые. В классах стояли парты по числу кадет в отделении, кафедра для преподавателей и шкафы, в которых воспитатель держал нужные для уроков письменные принадлежности и полученные из дома посылки кадет.
В спальне стояла сохранившаяся от былых времен большая кафельная печка. Печка была настолько большая, что в ней могли разместиться пять кадет, сидящих на корточках. Рядом была комната дежурного воспитателя. По утрам в одной из оконных ниш располагался ротный портной, в обязанности которого входило пришивать оторвавшиеся погоны, пуговицы, оторванные во время возни на переменах между уроками.
При входе в коридор «1812 года» справа большая стеклянная дверь вела в лазарет. Дальше по коридору, с правой стороны – дверь, в большой и светлый гимнастический зал. Здесь имелись горка, лестница, бревно, шесты, параллельные брусья, турник, кобыла, козел, много мягких матов для прыжков.
С левой стороны коридора в стене находилось французское ядро, засевшее в ней в 1812 году, во время боев под Полоцком. Над ядром – бронзовая табличка «7 октября 1812 г.». Изображение ядра вошло в корпусной нагрудный знак, в выпускной жетон, стало предметом кадетских традиций. По коридору направо была столовая, которая вмещала кадет всех трех рот. Налево – лестница, ведшая в расположение 2-й и 1-й рот, а дальше по коридору – преподавательская комната, кабинет инспектора классов, корпусной музей и комната, где желающие кадеты обучались ручному труду. По другую сторону – музыкальная комната, где хранились инструменты духового оркестра, а кадеты по желанию обучались игре на пианино, скрипке, гитаре и балалайке. Дальше по коридору было 4 карцера для кадет старших рот.
На втором этаже располагалась вторая рота. На третьем этаже размещалась 1-я строевая рота. Там же находились корпусная церковь и парадный Александровский зал, в котором устраивались концерты, балы и парады.
Перед зданием был разбит парк, с высаженными вдоль дорожек деревьями и кустами сирени. В парке – три дорожки, по правой и левой дорожкам ходили все кадеты, по средней могли ходить только кадеты 7-го класса, такова была традиция. За зданием корпуса находился внутренний плац, на котором кадеты занимались гимнастикой, а в свободное время 3-я рота играла в лапту, городки.
Перед зданием корпуса через улицу располагался большой плац, вокруг которого была широкая аллея, обсаженная деревьями. При выходе с плаца в город стоял монумент в память боев под Полоцком в 1812 году. Рядом со зданием корпуса находился Свято-Николаевский Собор, построенный в XVII веке. В журнале «Смена» в марте 1965 года была помещена информация: «Не так давно в городе Полоцке был снесен Собор, построенный в XVII веке, и здание, где в свое время располагался Полоцкий кадетский корпус».
5 марта 1838 года император Николай I пожаловал Полоцкому кадетскому корпусу знамя, которое 9 мая 1844 года было заменено новым Знаменем. Первое Знамя хранилось в корпусной церкви. Новое пожалованное знамя имело полотнище малинового цвета, на котором из угла в угол был наложен большой желтый с темно-зеленым (пополам) крест, на углах которого были нашиты золотом вышитые вензельные изображения императора Николая I. В середине полотнища находился оранжевый круг в золотом венке, на котором вышит двуглавый орел времен императора Николая I. На груди орла – красный щит, а на нем изображение Великомученика и Победоносца Георгия - Московский Герб. Над оранжевым кругом находилась большая императорская корона. Это знамя хранилось на квартире директора корпуса.
При освящении и прибивке полотнища к древку все находившиеся в строю кадеты были приведены к присяге. В 1915 году, когда в ходе первой мировой войны возникла опасность оккупации Полоцка немцами, знамя Полоцкого кадетского корпуса вместе с хозяйственной частью корпуса было перевезено в Симбирск и помещено в корпусную церковь Симбирского кадетского корпуса. В 1918 году было отдано распоряжение об обязательной сдаче старых императорских знамен на предмет их уничтожения. Полки Симбирского гарнизона этот приказ выполнили, и их старые императорские знамена были уничтожены. Когда этот приказ стал известен в Симбирском кадетском корпусе, кадеты-симбирцы 7-го класса приняли решение знамена своего и Полоцкого корпуса спасти.
Для этого требовалось усыпить бдительность караула, выставленного у церкви. Дверь в церковь была закрыта на ключ, хранившийся у часового. В один из дней небольшая группа кадет, разгуливая перед церковью, отвлекла внимание часового. Один из кадет снял воском отпечаток для ключа. В скором времени ключ был сделан.
В очередной раз внимание часового было отвлечено от объекта охраны. Кадеты незаметно проникли в церковь, срезали полотнища знамен и вынесли их. Знамена спрятали в кадушки с пальмами в ротном зале 1-й роты. Вскоре знамена вынули из кадушек, двое кадет обвернули их вокруг себя и сопровождаемые большой группой кадет выбежали на улицу. Караул у входа в корпус настолько растерялся, что не задержал выбежавших кадет.
Местом для хранения знамен избрали квартиру Евгении Викторовны Овтрахт, жены подполковника Овтрахта. Пропажа из церкви знамен была в скором времени обнаружена. Был произведен повальный обыск, но знамена не нашли. Е.В.Овтрахт как сестра милосердия добралась до Царицына. Знамена, зашитые в подушку, обнаружены не были. Е.В.Овтрахт передала их в штаб Кавказской Добровольческой Армии. Командующий Кавказской Добровольческой Армии барон Врангель наградил Е.В.Овтрахт Георгиевской медалью 4-й степени. Позже знамена были вывезены в Югославию и переданы в Русский кадетский корпус в Белой Церкви. Впоследствии знамя Полоцкого кадетского корпуса было вывезено в США.
Распорядок дня в Полоцком кадетском корпусе почти не отличался от такового в других корпусах, но имел свои незначительные особенности.
В 5.50 в любое время года дежурный горнист или барабанщик играл первую повестку, по которой дежурные служители зажигали в спальнях свет.
В 6.00 вновь раздавались звуки горна или барабана, и объявлялся подъем. В спальню входил дежурный воспитатель, и раздавался его голос «вставать, вставать». Обходя спальни, он поднимал тех, кто ленился подниматься. Взявши полотенце и мыльные принадлежности, кадеты спешили к умывальнику. С первого класса их приучали растираться холодной водой.
В 6.30 рота строилась, и в зал входил дежурный воспитатель. Поздоровавшись с ротой, он проводил утренний осмотр – чистые ли руки, ногти, прическа, сапоги, пуговицы и блестит ли бляха. Каждое утро каптенармус заменял кадетам порванное или загрязненное обмундирование, а для пришивания оторвавшихся пуговиц перед умывалкой в одной из больших ниш сидел дежурный портной. Каждый кадет должен был всегда чисто и аккуратно быть одетым. Сапоги начищены до предельного блеска. Складки рубашек аккуратно расправлены за поясом. Пояс затянут. Убедившись в том, что все в порядке, офицер-воспитатель командовал: «Направо, пойте молитву». Кадеты пели «Отче наш» и «Спаси, Господи, люди Твоя». После 10-минутных вольных гимнастических упражнений рота строем шла в столовую пить чай.
В столовой на столах с белоснежными скатертями уже лежали французские булки, белые кружки с красными буквами «ПК», на булках - три куска сахара, а на тарелках – круглые куски масла с расчетом по одному на каждого кадета. Служители приносили в больших медных чайниках чай и разливали его по кружкам. Слабосильные, по рецепту доктора, получали дополнительно молоко или какао.
На утренний чай отводилось 15 минут, затем подавалась команда «Встать, шагом марш», и рота на ходу строилась и выходила из столовой.
После чая кадеты без строя выходили на плац на 15-20 минут, а в некоторых случаях строем совершали военную прогулку по ближайшим улицам.
С 7.00 до 7.55, вернувшись с плаца, кадеты расходились по своим классам для повторения заданных на этот день уроков.
В это же время в роту приходил доктор с фельдшером и лекарствами для оказания медицинской помощи нуждающимся кадетам, при необходимости делал перевязки. Доктор осматривал явившихся больных, а фельдшер мерил температуру, смазывал танином горло, иодом ушибленные места и т. д. Кадеты с высокой температурой направлялись в лазарет.
В 8.10 начинался первый урок. До завтрака — три урока с двумя переменами по 10 минут каждая.
При входе в класс преподавателя дежурный кадет или старший по отделению командовал: «Встать смирно» и отдавал преподавателю рапорт: «Господин преподаватель, в 3 классе в 1 отделении по списку кадет 28, из них в лазарете 3, в отпуске 2, налицо 23».
На первом уроке читалась молитва, и урок начинался. Во время перемен дежурный кадет открывал окна для проветривания классов. Когда кто-то из преподавателей не приходил на урок, такой урок назывался «пустым». Приходил отделенный воспитатель и заполнял время. Если была хорошая погода, он мог вывести кадет на плац, совершить прогулку по городу или провести урок гимнастики.
По окончании 3-го урока, в 11.10, раздавался сигнал, и роты шли в столовую на завтрак. Завтрак продолжался 15 минут. Обычно кадетам давалось одно мясное блюдо и чай. После возвращения в роту желающим разрешалось идти на плац.
В 11.50 по сигналу горнистов или барабанщиков кадеты возвращались в роты и расходились по своим классам.
С 12.10 уроки продолжались. Было два урока классных и один внеклассный (гимнастика или строевые занятия).
В 15.30 кадеты шли в столовую на обед.
Когда в столовой собирались все три роты, старший из присутствовавших воспитателей подавал команду «Пойте молитву», и разноголосый хор подростков и юношей в возрасте от 10 до 18-19 лет численностью около 300 человек пел молитву «Очи всех на Тя Господи...».
Служители вносили и ставили на столы большие супники. Кадеты-раздатчики, сидевшие во главе столов, разливали суп по тарелкам. Те же служители меняли тарелки и приносили второе блюдо, обычно — котлеты с макаронами или кашей, тушеное мясо, запеканку с гарниром, вареный или жареный картофель. Затем приносили сладкое — пирожное. В больших кувшинах на столах стоял хлебный квас.
На масленицу давали блины, а в пост – гороховый суп, кулебяку с картошкой или капустой, рыбу. В Царские дни дополнительно выдавали мешочки с конфетами «Царская карамель». В день причастия стол также был улучшен, и кроме сладкого каждому полагался апельсин.
В первый весенний день суп был щавелевый с ватрушкой, появлялись традиционные «жаворонки». Во время обеда подавали и черный хлеб, который ели сколько кто хочет. Хлеб выпекался в корпусной хлебопекарне. Но как ни был питателен кадетский стол, многие не наедались, и потому все старались захватить с собой побольше ржаного хлеба, в особенности, горбушек, принесенных дополнительно из буфета.
На обед отводилось 30 минут. После этого раздавался звук пехотного горна, кадеты вставали, пели молитву, выходили из столовой и расходились по ротам. После обеда кадеты были свободны, можно было идти на плац играть в городки, лапту, просто гулять. Некоторые оставались в здании корпуса, читали, музыканты и певчие шли на репетиции. Любители занимались ручным трудом в специальной мастерской.
С 16.00 до 18.00 – свободное время.
В 18.10 раздавался бой барабана или звуки пехотного горна, и кадеты, находившиеся вне здания, возвращались по своим помещениям.
С 18.10 до 20.00 кадеты готовили уроки в присутствии отделенных воспитателей. В конце вечерних занятий можно было взять у воспитателя бумагу, конверт и марку для письма своим родителям, получить посылку, хранившуюся в шкафу у воспитателя.
В 20.05 подавался сигнал, кадеты кончали приготовление уроков и выходили в ротный зал для того, чтобы идти в столовую пить вечерний чай.
По возвращении из столовой, по команде дежурного воспитателя, пелись молитвы «Отче наш» и «Спаси, Господи, люди Твоя», и по команде «разойдись» кадеты были свободны. Кто-то шел доучивать уроки, кто-то писать письма или читать книгу. Занимались на снарядах, играли в шашки или шахматы. Под аккомпанемент гитары или пианино пели романсы или военные песни.
В 21 час кадеты расходились по спальням и готовились ко сну. Чистили сапоги, штаны, переодевались в ночные длинные рубашки без воротника. Рубашки были по шее обшиты красной тесьмой. Все снятое белье и штаны должны были быть аккуратно сложены на табуретке, стоящей в ногах кровати, сверху клался пояс, свернутый в круг. За этим наблюдали дежурные воспитатели. Если кадет сложил белье неаккуратно, то его будили и заставляли сложить обмундирование соответственно правилам. Уже с 1-го класса приучали кадет к порядку. Дежурные служители гасили свет.
Кадеты 7-го и 6-го классов ложились спать после 22.00.
По субботам уроки были только до завтрака. Кадеты, чьи родители жили поблизости от Полоцка, увольнялись в отпуск до 21 часа воскресенья. Кадеты, получившие в течение недели неудовлетворительную отметку, отпуска не получали, не отпускались и те, кто был наказан за совершенный ими нехороший поступок. По воскресеньям подъем был на час позже, в 7.00. После утреннего туалета шли строем пить чай, и до 10 часов кадеты были свободны. В 10 часов строились и направлялись в церковь. После окончания службы – завтрак, а затем до обеда – свободное время. После обеда кадеты были свободны до 18 часов. Обеденный стол по воскресеньям был всегда улучшенный, давали мясной бульон с куском пирога с мясом, кашей или картофелем.
В 18 часов, как и в будние дни, кадеты собирались по своим классам для приготовления уроков на понедельник.
В 20 часов пили вечерний чай, а к 21 часу укладывались спать.
Каждая из кадетских рот имела свою спальню, как их называли, «камору». Кровати были железные с железной сеткой и волосяным матрацем, застелены двумя простынями и одеялом. Подушка – перьевая. В изголовье кровати – железный прут, на котором крепилась металлическая табличка, покрашенная зеленой краской с золотым ободком. На табличке – имя, фамилия и порядковый номер кадета. На крючке – полотенце и иконка, привезенная из дому. Между кроватями стояли тумбочки, одна на двоих, где кадеты хранили свои мыльные принадлежности, мундир-«бушлат» без галунов и пару белых парусиновых брюк для гимнастики. В проходе у кровати стояла табуретка, на которой кадеты, при отходе ко сну, складывали снятое белье и одежду.
На Рождественские и Пасхальные праздники кадет распускали на две недели. Перед этим отделенный воспитатель напоминал, каким должен быть в отпуске кадет – всегда чисто и аккуратно одет, вести себя прилично, быть внимательным при отдании чести. По приезде домой каждый кадет должен был явиться в управление воинского начальника, предъявить отпускной билет и указать свой адрес. Перед отъездом он также должен был явиться в Управление воинского начальника по случаю возвращения в корпус.
Для покупки проездного билета 3-го класса по железным дорогам кадету выдавалась литера на получение скидки. Перед уходом из корпуса для следования в отпуск кадет являлся к дежурному воспитателю, чтобы отрапортовать об убытии в отпуск и после внешнего осмотра получить отпускной билет и отправиться на вокзал. Обычно к этому времени к корпусу съезжались все городские извозчики. До станции было довольно далеко, т.к. вокзал был вне города. На железной дороге для кадет обычно были прицеплены специальные вагоны, куда публика не допускалась. Такие вагоны шли до больших пересадочных станций, откуда кадеты разъезжалась по всем направлениям. До такой пересадочной станции кадет сопровождал офицер-воспитатель.
Хотя телесные наказания в кадетских корпусах были давно отменены, но все же у каптенармуса хранилась скамейка, на которой изредка производились экзекуции провинившихся кадет. В младшей роте, кроме оставления провинившегося кадета без сладкого, виновного ставили «на штраф». В двух старших ротах за большие провинности сажали в «карцер».
Лечебно-санитарной частью корпуса заведовал старший врач, в его распоряжении был младший врач и несколько фельдшеров для дежурств в лазарете, лазаретный вахтер и несколько санитаров. Направленные в лазарет кадеты содержались в больничных условиях. По распоряжению старшего врача, им назначалось лечение и соответствующее питание. Ежедневно утром и вечером во всех ротах младший или старший врач проводил амбулаторный прием, на который являлись кадеты, чувствовавшие недомогание. При температуре в 37° и выше кадеты направлялись в лазарет, а слегка простуженным тут же выдавались лекарства, слегка пораненным делалась перевязка. Каждый кадет, чувствовавший себя плохо, должен был записаться в специальную книгу больных, и доктор после оказания такому кадету помощи против его фамилии делал пометку.
Два раза в год производились периодические медицинские осмотры. При поступлении в корпус на мальчика открывался особый формуляр с подробным описанием всех основных показателей здоровья: рост, вес, объем груди, объем талии, сила выдоха, сила сжимания рук, зрение, частота пульса, длина конечностей и т. д. Этот формуляр сопровождал кадета в течение 7 лет его пребывания в корпусе. На очередном медицинском осмотре все данные, записанные раньше, проверялись и делались новые записи. В течение семилетнего пребывания кадета в корпусе составлялась полная картина его постепенного физического развития. По окончании корпуса этот медицинский формуляр со всеми личными документами кадет посылался в то военное училище, куда поступал на учебу выпускник корпуса. Кадетам со слабым здоровьем по представлению врача назначалось усиленное и добавочное питание. Им давали молоко, какао и яйца.
По свидетельству выпускников корпуса, одевали кадет хорошо и добротно. Кадеты повседневно носили белую парусиновую рубашку с 5-ю маленькими медными пуговицами с орлом в сиянии. К погонам пуговицы прикреплялись металлическими колечками. Черные суконные брюки навыпуск. Черные сапоги с рыжими голенищами и черный лакированный пояс с медной бляхой. В парадных случаях и при отъезде в отпуск кадетам выдавался черный суконный мундир с 8-ю медными пуговицами посередине мундира и вшитыми погонами. Воротник стоячий, с красной петлицей и нашитым золотым галуном. В холодное время для прогулок на плацу кадеты надевали черные куртки без галунов — «бушлаты». Шинель была из черного толстого драпа, с черным отложным воротником, с двумя красными петлицами. Посередине шинели были размещены 5 медных пуговиц, погоны были вшиты. Сзади – хлястик и четыре складки. Фуражка, гордость кадета, имела верх из черного сукна, на тулье красный кант, околыш красный с солдатской кокардой. Козырек черный, кожаный, лакированный.
Погоны – красные с белым кантом и трафаретом «ПК» посередине погон. Вице-унтер-офицеры имели погоны, обшитые золотым галуном. У вице-фельдфебеля, кроме того, посередине погона была золотая галунная полоска. Гимназисты дали прозвище кадетам-полочанам «поросячие котлеты» по буквам «ПК» на погонах. Новые парусиновые рубашки, выдаваемые кадетам, от новизны материала на спине топорщились, и проступало проставленное с внутренней стороны черное клеймо корпуса. Насмешки гимназистов над этим, по тогдашним понятиям, «каторжным клеймом» всегда приводили к дракам. «Разбойники-гадины» — был ответ кадет гимназистам, носивших буквы «РГ» в лавровых листьях на фуражках.
На уроки гимнастики и фехтования надевались парусиновые белые брюки. Зимой кадетам выдавали башлыки из верблюжьей шерсти, черные вязаные перчатки и черные наушники. Башлык располагался на спине, а его концы пропускались под погонами, перекрещивались на груди, затыкались под пояс и там загибались. Чтобы мешок башлыка не торчал, в него клался оловянный груз.
В день роспуска на каникулы каптенармус при помощи служителей раскладывал по кроватям отпускное обмундирование – мундир с галуном, новые брюки, несколько полотняных рубашек, новые погоны, носильное белье, носовые платки, носки и тому подобные вещи. Каждый кадет получал от каптенармуса свой чемодан или корзинку, куда и складывал полученное обмундирование. Для чистки медных пуговиц каждый кадет имел металлическую или деревянную «гербовку», чтобы не замазать при чистке «до предельного блеска», рубашку или мундир. Для чистки употреблялся мелко битый кирпич или купленный кадетом «сидол».
Оценивая значение формы для кадет, выпускник корпуса Стефановский вспоминал: «Недостаточно было надеть кадетскую форму, чтобы стать кадетом. Нужно было морально переродиться и привыкнуть к кадетскому быту, впитать в себя военный дух, любить свои погоны - красные с белым кантом и трафаретными буквами «ПК». Фуражку, мундир, рубашку, шинель нужно было уметь носить так, чтобы получился «отчетливый» кадет-полочанин. Лихо отдавать честь и становиться «во фронт». Не зевать и не пропускать офицеров и старших своих товарищей. Погоны были гордостью каждого кадета, и потому каждый из них строго следил, чтобы по неосторожности, невниманию или по небрежности не навлечь на них нарекание» .
Учебным процессом в корпусе руководил инспектор классов. Его помощниками были делопроизводитель и архивариус, он же и библиотекарь. Основной задачей учебной части было составление расписаний уроков в рамках программы, установленной Главным Управлением военно-учебных заведений, снабжение кадет учебниками и учебными пособиями, контроль за работой преподавательского состава. Инспектор классов каждый день посещал уроки в разных классах, наблюдая за их ходом, отвечал за пересмотр и переработку учебной программы. Особое внимание обращалось на математику. Для учебных и практических занятий имелись специальные кабинеты: по физике, механике, химии, ботанике, зоологии, минералогии и анатомии. Учебная программа была настолько обширна и разнообразна и так хорошо преподавалась, что по окончании корпуса кадеты могли без экзаменов поступить в любой университет на любой факультет, исключая медицинский, где требовался дополнительный экзамен по латыни.
Строевой подготовкой кадеты занимались два раза в неделю, по одному часу для всех классов. Строй в корпусе считался святым местом. В строю прекращались все шутки, шалости, вольности и разговоры. За этим следили сами кадеты. Перед проходящим строем сидящие кадеты вставали и стояли смирно.
В 1-й роте отрабатывались перестроения на ходу, прохождение развернутым фронтом, перебежки, рассыпание в цепь, ружейные приемы, хождение в строю с винтовками, разборка и сборка винтовок, стрельба в тире из мелкокалиберной винтовки.
Во 2-й кадеты отрабатывали те же строевые приемы, но без оружия.
В 3-й учили отданию чести, становлению «во фронт», поворотам, вздваиванию рядов, равнению в строю на месте и в движении. Перед парадами и смотрами весь курс занимался под командой ротных командиров и офицеров-воспитателей. Обязательный ежегодный парад с участием всех кадет корпуса был в День Корпусного праздника 6 декабря.
В корпусе много внимания обращалось на гимнастику, фехтование, спортивные игры и танцы. Гимнастика в то время включала: вольные движения, упражнения на гимнастических снарядах и бег. Эти занятия были обязательными для всех кадет. Кадет обучали прыжкам в высоту через веревку, через козла, подтягиванию на гимнастической лестнице, лазанью по канату и шесту, хождению по бревну. Каждый кадет должен был свободно влезать по гимнастической лестнице: подтягиваясь на руках, подняться до самого верха, и так же спуститься. По мере укрепления мускулатуры упражнения усложнялись, добавлялись упражнения на параллельных брусьях, турнике, прыжки с шестом через планку. Поощрялась гимнастика на снарядах, доходившая до виртуозности. Фехтованию обучали старших кадет.
Преподавание танцев начиналось с обучения кланяться, прохождения «полонеза» и менуэта, а в ходе обучения популярным бальным танцам кадетам старались привить умение держать себя непринужденно, свободно двигаться. Ни в коем случае не допускалась вульгарность.
Домовой церковью Полоцкого кадетского корпуса служил храм в честь Святителя Николая. Религиозное обучение кадет начиналось с 1-го класса и продолжалось непрерывно до окончания корпуса. Посещение службы в корпусном храме по субботам, воскресеньям и двунадесятым праздникам было обязательным. Во время службы пел кадетский хор.
Согласно распоряжению Главного управления военно-учебных заведений для общекультурного развития кадет по окончании экзаменов совершались экскурсионные поездки для ознакомления с особо интересными местами России. Несколько раз такие поездки возглавлял директор, а обычно кадет сопровождал один из ротных командиров или офицеры-воспитатели. Кадеты посетили Кавказ, Крым, Бородинское поле, Москву, а в 1913 году были на Романовских торжествах в Санкт-Петербурге.
Первый выпуск из Полоцкого кадетского корпуса состоялся в мае 1839 г. Первые выпускники Полоцкого кадетского корпуса численностью в 17 человек были направлены для продолжения учебы в Дворянский полк. Последние дни перед отъездом кадеты проводили за учебниками, повторяя те предметы, по которым им предстояло держать экзамены в Дворянском полку. Первый экзамен в Дворянском полку был важен как для кадет, так и для командования. Кадеты Полоцкого корпуса после экзаменов в Дворянском полку удостоились самых лестных оценок и отзывов со стороны представителей императорской фамилии и командования Дворянского полка. В приказе по Дворянскому полку говорилось: «Такое славное вступление есть важная эпоха для корпуса, и добрую славу эту необходимо поддерживать». Директор корпуса выразил благодарность всем преподавателям кадетского корпуса.
Выпуск 1846 г. держал экзамен в Дворянском полку в составе 40 кадет. 32 воспитанника были приняты в 1-й специальный класс, а 8 – на общий курс. В 1847 г. выпускники, направленные в Дворянский полк, показали настолько плохие результаты, что командованию корпуса было сделано замечание за слабую подготовку кадет по черчению географических карт и по истории. В отчете инспектора классов за 1846-1847 учебный год было отражено, что из 381 обучавшихся воспитанников 104 были оставлены в тех же классах, а 9 человек выпущены из-за неуспеваемости юнкерами. По решению директора корпуса почти по всем предметам в корпус были приглашены репетиторы, а всех слабоуспевающих по достижении соответствующего возраста стали отправлять для прохождения службы в войска.
В ходе экзаменов за год в 1848 г. выяснилось, что поднять успеваемость некоторых кадет 4 и 3 класса не представляется возможным. Тогда было решено 9 воспитанников представить к выпуску в войска и производству в прапорщики линейных батальонов, 16 воспитанников – в батальоны внутренней стражи и 17 – юнкерами в разные полки по возрасту. В 1849-1850 гг. у некоторых кадет средний балл успеваемости колебался между 1 и 3,5. Все эти воспитанники в конце года были исключены из корпуса. Инспектировавший корпус в 1849 г. генерал-лейтенант Шлиппенбах отметил, что основная причина плохой успеваемости состояла в том, что большинство преподавателей корпуса не смогли привлечь внимание кадет к своим предметам. Необходимо было резко повысить качество преподавания в корпусе предметов. С 1851 г. в результате принятых командованием корпуса мер успеваемость стала повышаться, и это незамедлительно было отмечено инспекторскими комиссиями Главного управления военно-учебных заведений.
В 1857 г. в Полоцком кадетском корпусе были учреждены специальные классы, в программу которых входили тактика, артиллерия, фортификация и другие военные науки. С этого года прекратилась отправка кадет, окончивших корпус, в Дворянский полк. По окончании 2-го специального класса было разрешено выпускать кадет прапорщиками в артиллерию, саперы, армию, в линейные батальоны и во внутреннюю стражу, в соответствии с показанными ими успехами и способностями. Те, кто хотел продолжить обучение, переводились в 3-й специальный класс, учрежденный при Константиновском кадетском корпусе. Выпускники 3-го специального класса получали чин прапорщика гвардии, либо подпоручика артиллерии армии. Со временем кадеты получили право по личному выбору, но с учетом среднего выпускного балла, после окончания корпуса поступать в военные училища. Каждое военное училище присылало в корпус сведения о наличии свободных вакансий. Для поступления в артиллерийское или инженерное военные училища кандидат должен был иметь по математике не меньше 10 баллов.
Кадет слабых в учебе выпускали из 1-го специального класса прапорщиками в линейные батальоны или в местные батальоны, известные под названием «гарнизонных». Кадеты старших классов за хорошее поведение, успехи в строевой подготовке и по другим предметам получали звания: ефрейторов, младших и старших унтер-офицеров, а также и ротного фельдфебеля. Эти кадеты помогали командирам рот и дежурным офицерам в наблюдении за порядком в ротах и обучали кадет строю и ружейным приемам.
В 1859 г. состоялся первый выпуск офицеров из корпуса. 25 воспитанников были направлены подпоручиками в гренадерские полки; 6 – прапорщиками в артиллерию; 7 – в пехотные полки и стрелковые батальоны; 3 – во внутреннюю стражу. 23 выпускника отправились для поступления в 3-й класс Константиновского кадетского корпуса. Офицерским обмундированием выпускников обеспечивал кадетский корпус. Перед отъездом каждому вручался портрет императора Александра II, карманная справочная книжка для русских офицеров, несколько приказов Главного начальника военно-учебных заведений и военного министра, брошюра о наказаниях нижних чинов и о производстве дел о первых побегах.
В 1863 году в связи с начавшимися Милютинскими реформами состоялся последний выпуск из специального класса Полоцкого кадетского корпуса. С этого года все кадеты, окончившие корпус, направлялись в Павловское пехотное, Константиновское артиллерийское, Александровское пехотное училища.
В 1863 году, в период реформы военно-учебных заведений, комиссией под руководством Милютина было предложено Полоцкий и Новгородский графа Аракчеева кадетские корпуса закрыть, но заступничество генерала Ростовцева и генерала Клейнмихеля, близких к императору Александру II людей, помогло сохранить эти корпуса. В 1865 году Полоцкий кадетский корпус был преобразован в Полоцкую военную гимназию.
Разразившееся в Польше в 1865 г. восстание распространилось на весь Северо-Западный край. В начале 1866 г. появились опасения, что восстание каким-то образом заденет и Полоцк. Слухи о нападении на Полоцк не прекращались в течение длительного времени. Директор корпуса в связи с этим решил принять превентивные меры – две имевшиеся в корпусе пушки были поставлены так, чтобы они смогли обстреливать Витебскую и Петербургскую улицы. Преподаватели артиллерии готовили к ним картечь. Роту обслуживания предполагалось вооружить кадетскими ружьями. Но все приготовления оказались напрасными. К Полоцку были подтянуты войска, которые довершили разгром повстанцев. Польское восстание не прошло бесследно для корпуса, так как в нем училось много поляков, имевших родственников среди повстанцев. Несколько кадет, по имевшимся слухам, во время каникул приняли участие в восстании.
Восстановленный в 1882 году Полоцкий кадетский корпус, как и предыдущий, стал средним военно-учебным заведением с общеобразовательными классами. В корпусе была восстановлена военная организация. Классы были разделены на роты. Вновь были введены строевые занятия. Кадеты надели погоны. В 1885 году были восстановлены звания «вице-фельдфебеля» и «вице-унтер-офицера». Корпусное знамя вернулось в корпусную церковь.
13 февраля 1901 года 10 старейшим кадетским корпусам: 1-му Петербургскому, Морскому, 1-му и 2-му Московским, Пажескому, 1-му Сибирскому, Оренбургскому Неплюевскому, Нижегородскому, ПОЛОЦКОМУ и Петровскому-Полтавскому было разрешено выносить в строй их старые знамена. Особо торжественными случаями, когда должны были выноситься знамена, считались: День Храмового и корпусного праздника. (6 декабря); День Праздника Военного Ордена Великомученика и Победоносца Георгия (26 ноября); День Тезоименитства Царствующего императора; Молебен для прощания выпускных кадет с Корпусом. В приказе по Военному Ведомству за №222 от 1913 года было объявлено о Высочайшем утверждении нагрудного знака Полоцкого Кадетского Корпуса.
6 декабря 1885 г. Полоцкий кадетский корпус отпраздновал 50-летие со дня своего основания. В 10 часов в корпусном храме была отслужена литургия, а затем молебен. В 12 часов в Александровском зале состоялся Юбилейный акт. На юбилейном обеде кадетам были поданы суп с фрикадельками, слоеные пирожки с говядиной и яйцом, заливное из дичи и телятины, соус провансаль, жареная индейка с брусникой и печеными яблоками, бисквитный торт с вареньем, мед, десерт, конфеты, яблоки, виноград.
Генерал-майор В. В. Миркович, выпускник Полоцкого кадетского корпуса, вспоминая о торжествах, состоявшихся в связи с 50-летием корпуса в Санкт-Петербурге, писал: «6 декабря 1885 года я и мой сверстник по выпуску, юнкер Климович, отправились в церковь дворцового ведомства, где был назначен молебен. Во время молебна к нам подошел старший из присутствовавших в церкви полочан, генерал-лейтенант Шварц, начальник Кронштадтской крепостной артиллерии, и пригласил нас в ресторан «Медведь», где был назначен обед бывших воспитанников нашего корпуса. На мое возражение, что юнкерам посещение ресторанов воспрещено, он заметил, что решение этого вопроса с начальством училища он берет на себя.
На обед собралось около 60 бывших полочан, в числе которых оказался и наш инспектор классов, полковник Л. Л. Кирпичов, взявший нас под свое покровительство. Мне пришлось сидеть рядом с ним, и он угощал меня, как самый радушный хозяин. Пили за корпус и его процветание, читали приветственные телеграммы. После обеда состоялся церемониальный марш, на который построились все его участники, поставившие нас, юнкеров, за взводных. Проходили перед генералом Шварцем. Эта товарищеская традиция оставила у меня глубокое впечатление на всю жизнь, укрепив во мне уверенность, что корпусная и училищная спайка объединяет в одну дружную семью всех питомцев одного заведения, невзирая на различие чинов и положений и на разницу в годах. По возвращении в училище мы доложили о нашем участии в юбилейном обеде дежурному офицеру, который сказал, что все уже известно».
6 декабря 1910 г. в день 75-летия со дня основания Полоцкого кадетского корпуса его посетил Великий князь Константин Константинович, который отметил в своем дневнике: «1910 г. 5 декабря прибыл в Полоцк. Туда на 75-летие съехалось около 200 бывших воспитанников Полоцкого кадетского корпуса. За эти десять лет я был на четырех юбилеях, но ни на одном не видел такого съезда, несмотря на то, что юбилеи были в больших городах, где, кроме корпуса, есть притягающие условия, а в Полоцке - только корпус. Это показывает, как полочане дорожат своим заведением».
Выпускник корпуса Стефановский в этой же связи вспоминал: «В 1910 году корпус праздновал 75 лет со дня своего существования, которое приурочили ко дню корпусного праздника. Уже задолго старшие классы были заняты декорированием. Кафельные печи, специально загрунтованные, кадеты расписали. На одной кадет Яценко написал «герольда», а я «трубача Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка». Одна печь представляла «Аленушку» Васнецова, другая «Ночь» из сказок Билибина. На печи главного зала была нарисована «боярышня», исполненная кадетом Гейгером.
После всенощной 5 декабря гости разбрелись по всем помещениям корпуса, вспоминая проведенные в его стенах годы. Больше всего гостей было в помещении 1-й роты, где происходило чтение «ослот», и, по традиции, авторам трех приличных и трех неприличных, под общий смех, загнули салазки на кобыле. На другой день в 6 часов утра кадетский оркестр в полном своем составе исполнил наш собственный встречный марш и после того еще полчаса играл разные вещи.
По окончании службы состоялся парад корпуса в Александровском зале. Перед началом парада был открыт и освящен бюст кадету-полочанину, генералу Роману Исидоровичу Кондратенко, герою Порт-Артура. Великий Князь Константин Константинович огласил Высочайшее повеление «Полоцкому Кадетскому Корпусу впредь именоваться: «Полоцкий генерала Кондратенко кадетский корпус». Прохождение церемониальным маршем в этот праздник было очень необычным: в первой шеренге шел генерал в форме Терского казачьего войска, во второй шеренге – три генерала, один из них – в артиллерийской форме, затем шеренги увеличивались и увеличивались, дойдя под конец до двух рядов. Особенно красив был взвод с двумя кирасирами на правом фланге Малороссийского и Новотроицко-Екатеринославского полков».
Сохранилось приглашение, направленное полочанам, проживавшим в Санкт-Петербурге и его окрестностях, на обед 5 декабря 1905 г.: «Распорядители обеда Полочан просят Тебя, дорогой однокашник, в канун Корпусного праздника, принять участие в братской трапезе Полочан, среди которых наверно встретишь своих друзей и сверстников. Несколько часов, проведенных в товарищеской семье, напомнят Тебе годы счастливой юности, и в кругу собравшихся ты живо почувствуешь дружное товарищество, которое связывает всех питомцев родного заведения, независимо от возраста и служебного положения. Подписная цена 4 рубля. Запись на обед у швейцара Собрания. Форма одежды — сюртук с погонами. Петербург, 1905 г.»
По окончании Полоцкого кадетского корпуса воспитанники не теряли связь между собой и «Родным гнездом». Проживавшие в Югославии полочане, собрались в 1935 г. в Белграде, чтобы отпраздновать столетие со дня основания. Собралось около 100 человек. Празднование прошло в исключительно дружной обстановке. В больших центрах существовали «Отделы Общества Взаимопомощи Полочан». Раз в год, чаще всего 5 декабря, в канун Корпусного праздника, полочане собирались, чтобы за братской и товарищеской трапезой провести несколько часов, вспомнить годы своей юности.
В 1911 г. в масленицу сборную команду Полоцкого кадетского корпуса из 20 лучших спортсменов повезли в Санкт-Петербург на состязание по гимнастике и фехтованию. Первый приз по гимнастике взяли псковичи, полочане – второй. По фехтованию на рапирах полочане взяли первый приз, второй – Первый кадетский корпус.
В 1912 г. Полоцкий кадетский корпус по итогам учебы и дисциплины, был признан лучшим среди всех корпусов, включая и пажеский. В 1912 г. из 41 кадета в специальные училища вышли 22 кадета.
Главная традиция корпуса, по воспоминаниям его выпускников,состояла в том, что «несмотря на возраст и чин все полочане были на «ты», и иногда было интересно наблюдать, как младший кадет говорил маститому генералу «ты», приводя старого вояку в умиление». Девизом Полоцкого кадетского корпуса был лозунг: «Один за всех и все за одного». Как руководство к действию кадеты-полочане воспринимали высказывания великих людей: «Всегда и везде вперед» (Суворов); «Промедление времени — смерти невозвратной подобно» (Петр Великий); «Порыв не терпит перерыва»; «Храбрым бессмертие»; «Будь рыцарем без страха и упрека». Каждый полочанин, покидая «Родное гнездо», уносил в своем сердце дух верности и любви к Отечеству и корпусу. По словам выпускников корпуса, сплоченности кадет-полочан способствовали отсутствие городских отпусков и влияния семьи, что выработало между полочанами крепкий товарищеский дух и редкую привязанность к воспитавшему их корпусу. Дружба полочан была настолько сильной, что это вошло даже в поговорку в военных училищах, где говорили, что «Полочане стоят друг за друга, как жиды».
Патриотические чувства и любовь к Родине кадеты впитывали из множества батальных картин, украшавших стены ротных залов и коридора «1812». Ежегодно 7 октября или в ближайший к этой дате день кадеты устраивали парад перед бомбой-ядром. Директором корпуса парад был запрещен, но каждый год он вновь проходил. В ближайший к 7 октября день, когда первая рота выходила на прогулку с ружьями и оркестром, «майор» выпуска обтирал бомбу ватой, смоченной водкой, будущие артиллеристы – ромом, а будущие кавалеристы – коньяком. Кадеты 1-й роты, возвращаясь с прогулки, целовали бомбу. Затем и все кадеты в тот день, проходя мимо бомбы, целовали ядро. Покидая стены корпуса по случаю его окончания, кадеты 7-го класса прощались с «бомбой» и поливали ее вином. В 1912 г. директор корпуса генерал Чигирь решил, что лучше разрешить кадетам исполнять эту старую традицию без суеты и скрытности, ибо кадеты все равно будут ее проводить.
Первая рота полочан имела свои особые традиции. При выдаче винтовок пятому классу кадет, получивший винтовку, ставил ее на определенное место в пирамиде, а сам, неся отвертку, щетку и тряпочку для чистки, должен был пройти через шпалеры кадет седьмого класса, которые ладонями, а то и кулаками лупили по спине нового строевика. Эта процедура называлась «боевым крещением». В каждое отделение первой роты выдавались две тетрадки за подписью «майора», иначе говоря, застрявшего на второй год кадета-семиклассника. Одна для приличных, другая для неприличных «ослот». В эти тетради записывали остроумные выражения кадет и хранились они до вечера 5 декабря, когда накануне Корпусного праздника при большом стечении кадет и воспитателей, читались эти «ослоты». Трем наиболее отличившимся по каждой группе «ослот» на кобыле загибали салазки под барабанный бой, при дружном смехе собравшихся. В тот же вечер тайком перед «Звериадой» приносилась присяга – хранить и приумножать традиции.
Во всем корпусе был обычай – «гнать к сучку». Если находили виновника явно или тайно портящего воздух, то такого кадета лупили, крича: «К сучку его, к сучку». Виновный должен был найти где-либо сучок и держать на нем палец. «Любители» носили в кармане уже заранее припасенный сучок.
22 марта, в день весеннего равноденствия, кадеты старались проскочить на плац без шинелей. Когда же на плац выбегали младшие кадеты, то выпускники кричали «зреть, брусника, зреть» и из своих окон, на третьем этаже, поливали их водой. В седьмом классе в день последнего урока один из выпускных кадет играл на трубе отбой: «всадник перестань, отбой был дан, остановись». По этому сигналу все будущие юнкера забивали гвозди в расписание уроков, которое предварительно было налеплено на толстую доску. Гвоздь забивался в нелюбимого преподавателя. Был случай, когда самый огромный гвоздь забили батюшке. Потом эту доску поставили в дежурной комнате, где воспитатели и преподаватели с интересом и комментариями разглядывали ее, и им очень понравилось, что громадный гвоздь забили батюшке.
Кадеты-полочане очень дорожили нагрудными знаками корпуса и следили за тем, чтобы эти знаки носили только лица, непосредственно причастные к нему. Однажды во время прогулки кадеты увидели на брандмейстере Синайском жетон корпуса. Откуда? На каком основании? «Ну, знаете, я же ваш», — сказал он. Жетон с него сняли, но он оказал сопротивление, началась драка. На помощь прибежали пожарные, в битву вступила вторая рота. Пять кадет вместо военного училища, пошли вольноопределяющимися в полки.
«Цука» в Полоцком корпусе не было, но беспрекословное подчинение младших старшим было обязательным. Младшие кадеты, прежде чем войти в 7 и 6 классы, должны были креститься и просить разрешения войти и остаться.
Самым большим преступлением у кадет считалось фискальство. Такие случаи бывали, но очень редко, когда мальчики еще не освоились с жизнью в корпусе. Такие кадеты подвергались бойкоту со стороны товарищей. Доносить на своего товарища называлось «стараться». Обычно второгодники в отделении или второклассники задавали новичку ехидный вопрос: «А ты «стараться» будешь»?» Если мальчик, не будучи предупрежденным своими братьями или старшими кадетами, давал ответ в положительном смысле, то такому загибали «салазки».
Кадет выпуска 1877 г. Николай Короткевич вспоминал: «Первое требование к кадету при поступлении в корпус воспрещало жаловаться на товарища; осмеливавшиеся нарушить это требование получали название «старашки» и объявлялись «вне закона». Это были парии в кадетской среде, влачившие жалкое существование, часто оканчивавшееся болезнью и уходом из корпуса. Второе требование запрещало выдавать товарища, даже если самому пришлось пострадать за его вину. В редких случаях проступки не пойманного с поличным кадета все-таки становились известными начальству. В таких случаях за подозреваемыми устанавливалось наблюдение, до окончания которого с ними не разговаривали, не принимали их в игры. Третье требование запрещало заискивать перед кем бы то ни было, в особенности, перед воспитателями и учителями. Того, кто в этом был замечен, называли «подлизами», и хотя к ним не применяли каких-либо особых мер воздействия, им везде и всегда выказывали презрение. Этих же правил придерживалась и почти вся корпусная прислуга, состоявшая из бывших старых николаевских солдат. Бывали случаи их личной расправы с нами, но почти никогда они не выдавали и не жаловались, зато и мы за них всегда стояли горой».
Великий князь Константин Константинович, регулярно посещавший Полоцк, испытывал к кадетскому корпусу особые чувства, о чем свидетельствуют его записив дневнике:
«20 мая 1900 г. Побывал в Полоцке. В ничтожном еврейском городишке нет ничего, кроме кадетского корпуса да памятника в честь сражения в 1812 г. Как и везде, кадеты льнут ко мне, как мухи. Мы снимались группами с каждой из трех рот. На прощание кадеты выпрягли лошадей, сами впряглись в мою коляску и довезли меня в ней до вокзала. Везде блестящие радостью глаза, светлые улыбки.
18 февраля 1901 года. На будущей неделе постараюсь уехать в Полоцк, куда надеюсь взять с собой генерала Кеппена, бывшего полочанина, и мне хотелось, чтобы он был свидетелем торжества, когда старое корпусное знамя, которое и он носил, будет вынесено перед строем кадет. Мечтаю о том, чтобы корпусам, у которых были в старое кадетское время свои знамена, разрешили брать их в строй вместо того, чтобы держать эти святыни в церкви, как отжившие реликвии.
27 февраля 1901 г. В Полоцком кадетском корпусе провел два дня. Все нашел в отличном состоянии. Делал церковный парад с возвращением старого знамени. На торжество возвращения Знамени съехалось много бывших воспитанников-полочан. Радость их была трогательная».
Константин Константинович называл Полоцкий корпус своим, любя его за дисциплину, строевую выправку, за особую товарищескую спайку. В знак особого своего расположения к Полоцкому кадетскому корпусу Великий Князь зачислил в 1907 году в 4-й класс в 1-е отделение своего сына, князя Олега Константиновича. Князь Олег окончил корпус в 1911 году, и в 7-м классе был знаменщиком. Он окончил Императорский Александровский Лицей и в 1914 году после производства в первый офицерский чин начал службу в Лейб-гвардии Гусарском Его Величества полку. 25 сентября 1914 года, будучи со взводом в разведке, атаковал немецкую кавалерийскую часть, был тяжело ранен и доставлен в госпиталь в Вильно, где скончался. В память о Князе Олеге Константиновиче 1-я строевая рота Полоцкого кадетского корпуса повелением императора получила шефство «Рота Его Высочества Князя Олега Константиновича».
Директорами Полоцкого кадетского корпуса последовательно были:
- 1. Генерал-майор П.К.Хвощинский (1835-1842);
- 2. Генерал-майор Ф.М.Ореус (1842-1852);
- 3. Генерал-майор В.Н.Лермонтов (1852-1854);
- 4. Генерал-майор П.П.Кинович (1854-1858);
- 5. Генерал-майор Д.М.Павловский (1858-1864);
6 Генерал-майор Кузьмин-Караваев (1864-1867);
- 7. Генерал-майор П.П.Глотов (1867-1878);
- 8. Генерал-майор А.П.Тыртов (1878-1888);
9 Генерал-майор К.Н.Анчутин (1888-1891);
10 Генерал-майор Г.И.Елчанинов (1891-1897);
11.Генерал-майор Е.С.Гутор (1897-1905);
11 Генерал-майор А.Н.Ваулин (1905-1908);
12. Генерал-майор М.Г.Чигирь (1908-1917).
Николай Короткевич, вспоминая директора корпуса генерал-майора Петра Петровича Глотова, отмечал: «Это был старый, опытный педагог, державший твердо в руках руководство и управление всем личным составом корпуса; при внушительной фигуре, всегда опрятно одетый, величаво-спокойный, ровный и корректный, он неизменно внушал нам чувство почтения, а постоянная доброжелательность и простота в обращении парализовали какое-либо чувство страха к нему; боялись его лишь те, кто хоть раз испытал на себе его гнев за незаурядный проступок, ибо в этих случаях он был неумолим и даже жесток, нередко наказывая розгами».
По словам того же Короткевича, «в Полоцком корпусе был очень сильный состав преподавателей и воспитателей, обладавших самыми разными чертами характера, знаниями и подходом к воспитанию кадет. У полковника Блюменталя, инспектора классов, одним из самых любимых методов наказания были розги и не только за проступки, но и за невыученные уроки. Офицер-воспитатель Н.А.Соболевский прежде всего стремился предупредить проступки, не доводя их до наказания. Однако оказываемое им недоверие кадетам и бдительный надзор за ними привели к тому, что офицер получил кличку «сыщик». При этом Соболевский сумел довести принятое им отделение до выпуска без единой потери. В целом, он был мягким, справедливым и доброжелательным воспитателем и, в конечном счете, кадеты оказались благодарны ему».
По свидетельству выпускников корпуса, «с точки зрения верности Престолу, Полоцкий кадетский корпус был одним из самых надежных. В отличие от ряда корпусов, где отмечалось «вольнодумство», полочанам были чужды всякие крамольные мысли. Кадетский корпус был оплотом Веры, Царя и Отечества. В своих убеждениях кадеты-полочане были сталью, и растопить ее у желающих не доставало должной температуры. Главным образом это касалось, конечно, кадет старших классов». Корпус был на хорошем счету в военном ведомстве, и в него присылали на исправление кадет из других корпусов, особенно из Киевского.
В 1905 году, когда революционные беспорядки захватили западные губернии, в Полоцке, где евреи составляли 90% населения, еврейская молодежь также начала бунтовать. В один из дней на главной улице собралась большая толпа еврейской молодежи, с красными флагами и антиправительственными плакатами. Войск в Полоцке не было, полиции было очень мало. Полицмейстер растерялся, кто-то надоумил его обратиться к директору кадетского корпуса за помощью. Директор корпуса приказал 1-й строевой роте совершить военную прогулку по городу, имея винтовки с примкнутыми штыками. Вид у роты был внушительный. Бунтующая толпа, увидев приближающихся к ней кадет, бросилась во все стороны, побросав красные флаги и плакаты. Кадеты, дойдя до конца главной улицы, свернули на параллельную и вернулись в корпус.
В сентябре 1914 года из-за приближения линии фронта, а также из-за потребности в больших помещениях в прифронтовой полосе для раненых, корпус был из Полоцка эвакуирован.
1-я рота была переведена во Владикавказ и разместилась в здании Владикавказского кадетского корпуса, где просуществовала до лета 1917 года.
Выпускник Полоцкого корпуса Н.А. Шавров вспоминал: «Дело происходило во Владикавказе в 1916 г. В то время воспитательско-преподавательский персонал Владикавказского корпуса повел борьбу против традиций полочан, которые, по понятиям педагогического состава, считались неподходящими ни ко времени, ни к месту, а также и обстановке и, вообще, вредными для воспитания кадет. В один из дней мой отец, будучи дежурным ротным командиром по кадетскому корпусу, во время вечерних занятий проходил через спальню 1-й роты Полоцкого кадетского корпуса, направляясь в роты Владикавказского кадетского корпуса, и застал в спальне полочан одного кадета-владикавказца и направился к нему. Подойдя к кадету, задал ему вопрос, что он тут делает во внеурочное время. Кадет, вместо ответа ротному командиру, выстрелил в него из револьвера и ранил полковника Шаврова в пах навылет. Отец нашел силы, чтобы выйти из спальни и в коридоре встретил корпусного врача, делавшего вечерний обход рот. Доктор немедленно оказал первую медицинскую помощь и отправил отца домой. Конечно, раздавшийся выстрел вызвал переполох. Кадет Лампсаков был арестован».
По воспоминаниям того же Н.А.Шаврова, «весной 1916 г. произошло большое столкновение между полочанами и владикавказцами, вылившееся в общую драку в столовой Владикавказского корпуса во время обеда. Это сражение окрестили как битву между «кабардинцами» и «русскими». Поводом к этому столкновению послужили мелкие и единичные столкновения в городе во время увольнения, естественно, не без участия «прекрасного пола», разных сплетен и пересудов. Полочане по своему воспитанию, лоску, подтянутости и более изысканному обращению с «прекрасным полом» и, вообще, как новый элемент, начали пользоваться среди местных барышен большим успехом. Это вызвало ревность владикавказцев, и начались отдельные эксцессы, что, в конечном счете, привело к общей драке между двумя корпусами. Конкретным поводом для драки стало поведение одного из полочан, который за обиду со стороны владикавказца в городе дал пощечину этому кадету во время обеда. Во время драки в ход были пущены: посуда, стаканы, тарелки, стулья, скамейки – все, что можно было метать, а затем начался рукопашный бой. С трудом дежурные воспитатели установили порядок и вывели роты из столовой. В результате, 5-й и 6-й класс полочан были отпущены по домам (близился конец учебного года), 7-й класс был совершенно изолирован, чтобы довести его до выпускных экзаменов».
2-я рота Полоцкого корпуса первоначально была переведена в Москву и размещена в здании 1-го Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса. В 1916 году роту перевели в Одессу и разместили в здании Одесского кадетского корпуса. Рота заняла весь третий этаж. Под спальню был занят большой парадный зал, а под классы – гимнастический зал, в котором деревянными перегородками были образованы отдельные «комнаты» для классов. Уголок с гимнастическими снарядами – горка, лестницы, шесты, канаты, параллельные брусья, турник, кобыла и козел – были оставлены для кадет-полочан. Рота сохранила свою самостоятельность и своего ротного командира, офицеров-воспитателей. Столовой рота пользовалась во вторую очередь. Для прогулок был предоставлен большой плац лагеря Одесского корпуса, который примыкал к зданию корпуса, но был отделен от него большой каменной стеной. Соприкосновения с кадетами-одесситами во время прогулок рота не имела.
3-я рота Полоцкого корпуса была эвакуирована в г. Сумы и размещена в здании Сумского кадетского корпуса, где просуществовала до конца 1917 г.
Таким образом, Полоцкий кадетский корпус перестал существовать. Хозяйственная часть Полоцкого кадетского корпуса, в том числе и корпусной музей, где хранилось корпусное знамя, были отправлены в Симбирский кадетский корпус.
В марте 1917 г. по распоряжению директора Одесского корпуса полковника Бернадского кадеты Одесского кадетского корпуса, а также и рота полочан, приняли участие в революционной манифестации гарнизона Одессы. Выпускник Полоцкого кадетского корпуса Вадим Ситковский в этой связи вспоминал: «О происходящих политических событиях кадеты-полочане ничего не знали из-за отсутствия общения с городом. Было приказано срочно надеть шинели и строиться. Пришел командир роты, поздоровался с ротой и сказал, что рота совместно с кадетами-одесситами пойдет на парад в город. Рота вышла на плац и пристроилась к левому флангу одесситов. Была подана команда, и все кадеты пошли в сторону города. За зданием артиллерийского училища на задней площадке идущего нам навстречу трамвая мы увидели матроса, разукрашенного красными бантами. Он крикнул: «Да здравствуют красные кадеты!», и только тогда мы поняли, что произошло какое-то ужасное событие. Когда же мы пришли на Куликово поле, то там увидели войска и море красных флагов. Ни у нас, ни у одесситов красных флагов не было.
Какие-то курсистки пытались всунуть за борт пальто подполковнику Рагойскому, офицеру-воспитателю, красные тюльпаны, которые он сейчас же выбросил и взялся за рукоятку револьвера. Курсистки моментально отскочили. Какие-то студенты, разукрашенные красными бантами, пытались правофланговому нашей роты сунуть красный флаг, но он, конечно, не принял, и красный флаг упал и был ротой растоптан. Долго нас водили по улицам Одессы и около 16 часов, вместе с одесситами, вернулись в корпус. Придя в столовую на обед, протестуя против происшедшего, обратились лицами к портретам Государя Императора и Государыни Императрицы, спели гимн «Боже, Царя Храни». То же самое сделали и кадеты-одесситы. В конце апреля все кадеты были распущены на летние каникулы».
Летом здание Одесского кадетского корпуса было занято двумя запасными полками, а администрация корпуса и кадеты, оставшиеся на лето в корпусе, были переведены в Ростов-на-Дону. Для Полоцкого корпуса была отведена одна из казарм. Все кадеты получили оповещение, что к 1 сентября надлежит явиться в Ростов. К этому дню съехалось очень мало кадет. Занятия велись вяло, кормили плохо. В конце 1917 года хлопотами полковника Бернацкого все кадеты партиями по 10-15 человек были возвращены в Одессу.
Так как здание корпуса было занято солдатами запасных полков, то приехавших кадет разместили в здании какой-то школы. В городе власть постоянно менялась, однако с приходом немцев жизнь в корпусе начала налаживаться. Кадет перевели в здание артиллерийского училища, но вскоре вновь вернули в здание Одесского корпуса. Полочан опять разместили на третьем этаже.
В марте 1919 года линия фронта быстро начала приближаться к Одессе. Для эвакуации кадет была предоставлена большая плавучая мастерская «Кронштадт». Команда, узнав, что судно будет предоставлено для эвакуации кадет, покинула пароход. Среди пассажиров оказался морской офицер, и он взялся вести «Кронштадт». Старшие кадеты отправились в машинное отделение, и под управлением морского офицера пары были подняты. «Кронштадт» стронулся с места. На штурвале также были кадеты. Шли недалеко от берега, чтобы не наткнуться на минные поля, поставленные во время войны. Медленно двигаясь, «Кронштадт» все же сел на мель. На позывные о бедствии подошел французский миноносец, но ему снять пароход с мели не удалось. Только двум английским миноносцам удалось снять «Кронштадт» с мели. «Кронштадту» пришлось вернуться в Одессу. В порту кадет-одесситов перегрузили на пароход «Вел. Князь Александр Михайлович», а полочан - на грузовой пароход «Петр Регир». «Петр Регир» доставил полочан в Новороссийск. В Новороссийске число кадет сильно уменьшилось, все старшие кадеты ушли в ряды Добровольческой Армии. При прощании с кадетами командир роты выдал ушедшим в армию удостоверения об окончании корпуса. Оставшиеся на пароходе кадеты были перевезены в Туапсе, а по освобождении Одессы возвращены в Одессу, где продолжили учебу. В 20-м году Одесса была оставлена добровольческими частями, и на этот раз навсегда.
Со дня основания по 1913 г. Полоцкий кадетский корпус дал образование и воспитание почти 3000 офицерам русской армии. Корпус прославил герой обороны Порт-Артура генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко. Из числа выпускников корпуса получили большую известность генерал-адъютант Г.Г.Данилович, генералы от артиллерии Н.А.Демьяненков и Н.Ф.Дубровин, генерал от инфантерии П.О.Бобровский, известный историк и публицист М.И.Семевский, генерал-лейтенант К.Л.Кирпичев, действительный статский советник Д.Н.Кайгородов (профессор лесного института). Корпус окончили поэт В.И. Дмитриев (1891), композитор С.А. Траилин, певец Е.Э. Якобс (1892).
Краткая библиография:
- 1. Викентьев В.П. «Полоцкий кадетский корпус. Исторический очерк 75-летия его существования». Полоцк, 1910.
- 2. «Военная Быль», № 68, 1964 .
- 3. «Военная энциклопедия». СПб., 1911-1915.
- 4. «Воспоминания о Российских кадетских корпусах». – «Кадетская Перекличка». № 17,1978.
- 5. Долгов Ив. «Празднование 75-летия существования Полоцкого кадетского корпуса 6 декабря 1910 г.». Полоцк, 1911.
- 6. Ситковский В. «Полоцкий кадетский корпус, 1835-1982». Сан-Франсиско, 1982.
- 7. Смирнов А. «Возрождение». № 124, 1962.
- 8. «Полоцкий кадетский корпус 1835-1883». – «Русская старина». № 12, 1883.
