Родился 8 (20) апреля 1881 года (согласно другим источникам — 9 апреля[1]) в Новогеоргиевске Варшавской губернии (в настоящее время — польский Модлин) в семье Якова Константиновича Мясковского, потомственного военного инженера, и Веры Николаевны Мясковской (урождённой Петраковой), также происходившей из семьи военных, и был их вторым ребёнком. В 1888 году семья переехала в Оренбург, а через год — в Казань. Там Николай потерял мать (она умерла при родах). Опеку над пятью детьми взяла на себя сестра отца, Еликонида Константиновна Мясковская, она же начала учить детей музыке (Николай с детства играл на фортепиано и скрипке).

В 1893 году, после окончания двух классов реального училища, был определён в Нижегородский кадетский корпус, где пел в кадетском хоре. В 1895 году семья переехала в Петербург и Николай был переведён во Второй кадетский корпус.

В 1896 году, услышав в исполнении Артура Никиша Патетическую Симфонию Чайковского, принял решение связать свою жизнь с музыкой. Начал брать уроки гармонии у Николая Казанли и вскоре сделал первые попытки сочинительства.

В 1899 году, после окончания кадетского корпуса, поступил в Военно-инженерное училище и в 1902 году получил диплом военного инженера. Некоторое время служил в сапёрной части в Зарайске, затем был переведён в Москву, где начал заниматься гармонией с Рейнгольдом Глиэром.

В 1904 году благодаря хлопотам отца получил назначение в девятнадцатый сапёрный батальон, базирующийся под Петербургом. В Петербурге более двух лет занимался у Ивана Крыжановского, изучая полифонию, фугу и инструментовку. Летом 1906 года поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию, представив на экзамене свою сонату до минор. Учился у А. К. Лядова (композиция), Н. А. Римского-Корсакова (инструментовка) и Язепса Витолса (музыкально-теоретические дисциплины). Среди его сокурсников были Борис Асафьев и Сергей Прокофьев (дружба с последним связывала Мясковского на протяжении более чем сорока лет). Во время учёбы познакомился с учеником Никиша Константином Сараджевым, дирижёром «Вечеров современной музыки» и концертов в Сокольниках, на которых были впервые исполнены многие ранние произведения Мясковского и Прокофьева.

Окончив консерваторию в 1911 году, Мясковский пишет свои первые крупные сочинения. Одновременно начинает заниматься музыкальной критикой: за три года в московском журнале «Музыка» под редакцией В. В. Держановского было напечатано 114 статей и заметок его авторства, посвящённых музыкальной жизни Петербурга и новинкам русской и западноевропейской музыки.

В 1914 году, с началом войны, Мясковский отправляется на фронт, в сапёрные войска. Служил на передовой в чине поручика сапёрной роты. В течение 1915 года его полк неоднократно вступал в прямое столкновение с войсками немцев и австрийцев и подвергался артиллерийскому обстрелу. Осенью 1915 года в одном из боёв под Перемышлем Мясковский получил тяжёлую контузию. В январе 1916 года после выписки из госпиталя он был переведён на строительство крепости в Ревель[2], где увлёкся чтением политической литературы.

После событий Февральской революции был активным сторонником решительных действий. Как офицер имел доверие у солдат — те делегировали его своим представителем в Полковом комитете.

После Октябрьского переворота перешёл на службу в Военно-морской генеральный штаб Балтийского флота в Петрограде, что было обусловлено тем, что композитор взял на своё содержание семьи сестёр, оказавшиеся под угрозой голодной смерти[3]. Известно, что отец Мясковского не поддержал решение сына служить новой власти. Он попытался выехать на Украину и погиб в самом начале гражданской войны. Тот факт, что отца убили фактически его единомышленники, сильно угнетал композитора.[4] Распространённый в советское время миф о том, что Мясковский был сторонником коммунизма, не совсем соответствует действительности: из переписки композитора следует, что он с надеждой принял созыв Учредительного собрания, а на Советскую власть в первые её годы смотрел без особого энтузиазма.[5]

В 1918 году, с переводом столицы из Петрограда в Москву, туда же был переведён и Военно-морской генеральный штаб, в котором служил композитор. Одновременно с работой Мясковский начал участвовать в московской музыкальной жизни: он становится членом жюри Государственного музыкального издательства и сближается с одним из его организаторов профессором Московской консерватории П. А. Ламмом (именно в его доме и в его переложении впервые прозвучали многие произведения Мясковского, в том числе почти все симфонии).

В 1919 году Мясковский был избран членом правления «Коллектива московских композиторов». В следующем году была впервые исполнена его Пятая симфония. В 1921 году он демобилизовался с военной службы и стал заместителем заведующего Музыкального отдела Наркомпроса РСФСР а также профессором Московской консерватории по классу композиции.

В 1923 году в память об отце пишет Шестую симфонию, которая имела такой успех, что о ней заговорили как о первой симфонии после Чайковского, достойной носить название Шестой. В 1925—1927 годах сочиняет Седьмую и Восьмую симфонии. В эти годы ему приходится бороться с упрощенчеством в музыке и с представителями РАПМ, признававшими единственно возможным в СССР стилем музыки прокоммунистическую массовую песню и отвергавшими практически всё классическое наследие, за исключением лишь Мусоргского и Бетховена.[6][7]

В 1932 году Мясковский был избран в состав оргкомитета Союза советских композиторов. После ареста в ноябре 1937 года музыковеда и композитора Н. С. Жиляева, несмотря на то, что тот критиковал его раннее творчество, написал письмо в защиту арестованного, в котором указывал на его заслуги. Это письмо осталось без ответа — Жиляев был обвинён в «Создании террористической организации с целью убить товарища Сталина» и расстрелян.[8]

С 1939 года Мясковский — член художественного совета Комитета по делам искусств при Совете Народных Комиссаров СССР, в 1940—1951 годах — член редколлегии журнала «Советская музыка». В 1940 году ему была присвоена степень доктора искусствоведения. В начале войны с Германией был эвакуирован сначала на Кавказ, в Грузию и в Кабардино-Балкарию, затем в город Фрунзе. Находясь в эвакуации он продолжал сочинять, писал марши, которые рассматривал как свой посильный вклад в борьбу с врагом.

После войны Мясковскому было присвоено звание Народного артиста СССР, в 1947 году он избирается депутатом Моссовета от блока коммунистов и беспартийных[9]. Сочиняет гимн РСФСР на слова С. Шипачёва (как и гимн Шостаковича, он был отклонён властями).

В 1948 году его имя попало в список формалистов[10]. Музыка Мясковского была названа мрачной и недостаточно оптимистической. В частности, лирико—ностальгическая Симфония № 25 была охарактеризована как «философские бредни, чуждые рабочему классу», а кантата «Кремль ночью» вызвала шквал критики за подачу образа Сталина с атрибутами восточного деспота и двусмысленность текста. Произведения композитора, за редким исключением, перестали исполняться в СССР. Несмотря на это, он продолжал сочинять. В конце 1948 года Мясковский представил Симфонию № 26 на темы древнерусских знаменных распевов — она была безжалостно раскритикована и более не исполнялась.

В том же году композитор открыто встал в музыкальную оппозицию, защищая своих коллег Прокофьева, Шостаковича и Хачатуряна. На заседании Союза композиторов он охарактеризовал «Постановление по борьбе с формализмом» как истерическое, что привело к его конфликту с Т. Н. Хренниковым[11].

Последние два года жизни Мясковский провёл на даче у Николиной горы, приводя в порядок свои сочинения и работая над последней, 27-й, симфонией. В конце 1949 года он уничтожил свой личный дневник, часть ранних фортепианных сонат и почти все романсы, написанные в 1906—1914 годах.

Умер от рака 8 (по другим источникам — 6[1]) августа 1950 года, похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 3) рядом с могилами А. Н. Скрябина и С. И. Танеева.

Творчество

Стиль музыки Мясковского суров и одновременно красив и лиричен. В его творчестве собственные музыкальныи идеи композитора органично взаимосвязаны с элементами позднего романтизма Чайковского, модернизма Стравинского и Прокофьева, импрессионизма Дебюсси. Также заметно влияние Н. А. Римского-Корсакова и А. Н. Скрябина.

Среди симфоний Мясковского особенно выделяются лирико-трагические Вторая (1912), Третья (1914), Четвёртая (1917) и Пятая (1921), монументально-трагическая Шестая (1923), героико-драматическая Шестнадцатая (1936), задумчиво-ностальгические Двадцать первая (1940) и Двадцать пятая (1946), патриотическая Двадцать вторая (1941), посвящённая событиям Великой Отечественной войны, а также последняя Двадцать седьмая (1950).

Для его ранних работ характерны мрачные, даже зловещие тона, которые переплетаются с лирическими, задушевными интонациями русского романтизма. Первые 10 симфоний (1908—1927) отличает вязкая, тяжёлая полифония с обилием низов и мощным звучанием.

Монументально-трагическая Шестая симфония, написанная в память об отце (1923), отразила трагедию русского народа, расколотого гражданской войной. Как символ нового, социального раскола XX века в России, в её финале звучит мрачный старообрядческий хор.

В 1925—1927 годах Мясковский много экспериментировал: интонационный стиль Седьмой симфонии лежит на стыке русского романтизма и французского импрессионизма, для Восьмой симфонии применены атональные построения в духе Шёнберга и элементы русского и башкирского фольклора[12]

В начале 1930-х годов, начиная с Симфонии № 11, из-за давления, оказываемого властями, стиль Мясковского меняется на более светлый, в его музыке начинают доминировать мажорные тональности, а полифония упрощается. Он пишет Двенадцатую симфонию, посвящённую коллективизации — по мнению современных критиков она стала худшей в его творчестве. В том же духе выдержана упрощённая 14-я симфония. Единственное мрачное произведение того периода — Симфония № 13, своего рода прощание композитора с модернизмом и авангардом. Мясковский был вынужден представить её на закрытой премьере, что аналогично ситуации, сложившейся вокруг Четвёртой симфонии Шостаковича.

В 30-е годы наряду с упрощенными симфониями № 12, 14, 18 и 19, в творчестве композитора встречались и такие высокие образцы симфонического искусства, как Симфония № 15, построенная на русско-украинской фольклорной интонации и величественная симфония № 17, посвящённая дирижеру Александру Гауку.

Среди других работ этого периода выделяется Симфония № 16, посвящённая советской авиации. Её драматизм навеян катастрофой самолёта «Максим Горький», случившейся в мае 1935 года.

Особой силой отличается Симфония № 21 (1940), которая открыла последний, завершающий период творчества Мясковского. В ней нашли своё отражение и тягостные раздумья о правильности пути страны, и искренняя вера в светлое будущее. В произведении соединяются чистая сонатная форма, мастерское сочетание мрачных и светлых тонов и философская глубина сочинения. С этой работой композитор возвращается к политональным схемам русского классического романтизма и прозрачной полифонии духовых инструментов.

Во время войны он создал несколько струнных квартетов и три патриотические симфонии: № 22, 23 (на кабардино-балкарские темы) и 24. В Симфонии № 25 (в 3-х частях, 1946), ставшей высочайшим образцом вдумчивого классического романтизма, Мясковский достиг вершины полифонического мастерства.

Сергей Прокофьев писал о композиторе: «В нём больше от философа — его музыка мудра, страстна, мрачна и самоуглублённа. Он близок в этом Чайковскому и думаю, что является, по сути, его наследником в русской музыке. Музыка Мясковского достигает истинных глубин выразительности и красоты»[13]. Шостакович отзывался о Мясковском как о крупнейшем после Малера симфонисте, среди произведений которого целый ряд является просто шедеврами симфонического искусства[14].

Виолончелист Мстислав Ростропович назвал Виолончельный концерт Мясковского среди десяти своих любимейших произведений, когда-либо написанных для этого инструмента[4], а дирижёр Евгений Светланов, сделавший в 1991—1993 годах запись всех симфонических произведений Мясковского, назвал композитора прямым наследником русских классиков XIX века. Для Ростроповича Мясковским написана Вторая виолончельная соната[15].

Тем не менее, в настоящее время музыкальное наследие Мясковского не пользуется особой известностью. Работая на стыке различных течений, композитор не был полностью признан ни радикальными модернистами, ни сторонниками классического романтизма XIX века. Его работы несколько тяжеловаты, а лирическая составляющая осталась там в достаточно архаичной форме. Исследователь жизни и творчества Мясковского Д. Горбатов и дирижёр Геннадий Рождественский указывали на то, что причина невысокой популярности композитора кроется в том, что для одних он слишком тяжёл и авангарден, а для других — чересчур консервативен[4].

Педагогическая деятельность

За время преподавания в Московской консерватории Мясковский воспитал многих композиторов, среди которых Кабалевский, Козловский, Локшин, Мокроусов, Мосолов, Мурадели, Оборин, Пейко, Фейгин, Шебалин, Хачатурян, Чайковский, Фере. Несмотря на разность дарований и увлечений, каждый из учеников Мясковского нашёл свой стиль, жанр и интонацию.

По воспоминаниям учеников, Николай Яковлевич был добрым, отзывчивым человеком, никогда не позволявшим себе грубости. Эрудиция, наблюдательность и точность его замечаний восхищали не одно поколение музыкантов. Дарование Мясковского-педагога, его умение услышать, «схватить» самое главное в сочинении, увидеть и достоинства, и недостатки, ценили не только ученики, но и коллеги, обращавшиеся к нему за советами — Прокофьев, Шостакович, Вайнберг и многие другие.